прекрасный день она просто поняла, что Розетта Уоллс никуда не исчезнет, и покуда они живут по соседству, пока занимают эту квартиру в Домах Пибоди, Розетта будет рядом. Для себя Полли решила, что Уильям сделал выбор. Теперь настал ее черед выбирать.

Двадцать девятого марта 1880 года, на следующий день после Пасхи, Полли наконец не выдержала. Никто не знает, планировала ли она свой уход заранее или сделала это сгоряча, но факт остается фактом: в тот день Полли Николс покинула свою семью. Она вышла за ворота Домов Пибоди, чтобы никогда не вернуться, и оставила позади прежнюю жизнь. Дети остались на попечении отца – единственного, кто мог обеспечить им пропитание.

3. Одиночное плавание

Тридцать первого июля 1883 года супруги, проживавшие по адресу Нит-стрит, 164, и их пятеро детей нарядились в лучшие воскресные костюмы. «Миссис Николс», как ее называли соседи, помогла малышам застегнуть пуговки и поправила покосившиеся бантики. За долгие годы она успела узнать, кто из детей будет сидеть смирно, а кого нужно поуговаривать, чтобы добиться хорошего поведения. Она знала, кто заплачет первым и что делать, чтобы слезы прекратились. Она готовила детям ужины и штопала прорехи на их штанах. Она взяла на себя роль их матери и, должно быть, ощущала за собой полное право вести их в церковь на Кобург-роуд. При этом она гордо несла на руках малыша Артура, которому не исполнилось еще и трех недель. На нем была белая крестильная рубашечка. Артур стал первым сыном Уильяма и Розетты Николс, родившимся в доме, куда пара переехала год назад, почти день в день. Ни соседи, ни лавочники, ни даже священнослужитель, крестивший младенца, скорее всего, не догадывались о том, что на самом деле Уильям и Розетта вовсе не муж и жена. Они стояли у купели, держа на руках новорожденного и присутствуя при его посвящении в лоно Англиканской церкви. В тот же день крестили Генри Альфреда, четырехлетнего сына Полли: его имя записано в приходской книге рядом с именами его «крестных родителей» – Уильяма и Розетты[39].

Эта семейная идиллия оказалась бы невозможной, если бы Уильям с Розеттой остались в Домах Пибоди. Им пришлось принять решение по поводу совместного будущего и понять, готовы ли они рисковать. Проживать в смежных квартирах было удобно, но для возлюбленных, которые хотели делить кров и постель, при этом будучи по-прежнему связанными брачными узами с другими людьми, такой расклад был отнюдь не идеальным. Все члены семьи Николсов и Видлеров и так уже были в курсе вспыхнувшей между Уильямом и Розеттой страсти; не ровен час, об этом узнали бы соседи, а вслед за ними и комендант. «Безнравственные союзы», то есть сожительство и интимные отношения с кем-либо, кроме законных мужа и жены, строго запрещались правилами Домов Пибоди. В учетных книгах коменданта домов на Стэмфорд-стрит содержится множество примеров выселения жильцов, уличенных в незаконных связях. В 1877 году двух соседей Николсов – Джорджа Генри Хоупа и Фанни Хадсон – попросили немедленно съехать после того, как те расстались с супругами. Артур Скривен из корпуса «К» лишился квартиры, так как «сожительствовал с женщиной, не приходившейся ему законной супругой». Мэри Энн Торн вышвырнули на улицу, так как «будучи вдовой, она родила ребенка». Продолжая жить в доме на Стэмфорд-стрит, Уильям и Розетта рисковали безопасностью своих семей. До сих пор неизвестно, как Уильям объяснил коменданту отсутствие Полли и заметил ли тот исчезновение матери семейства.

По версии же самой Полли, покинув Дома Пибоди в марте 1880 года, она немедля направилась в работный дом Ламбетского прихода на Ренфрю-роуд[40]. Но, скорее всего, сначала она пошла к отцу и брату. Человек, прежде никогда не бывавший в работном доме, согласился бы обратиться туда лишь в самом крайнем случае, когда других вариантов уже не оставалось.

Картина жизни рабочего класса в Викторианскую эпоху была бы неполной без унылых кирпичных фасадов работных домов, нависавших над бедняками неотступной мрачной тенью. В 1834 году в Англии приняли Закон о бедных. Закон отменял систему денежных пособий, выплачиваемых приходами, так как, по мнению законодателей, бедные нещадно злоупотребляли этой помощью. В то время бедняков считали ленивыми безнравственными вымогателями, которые не желали заниматься честным трудом, в огромном количестве плодили незаконнорожденных детей и жили на подачки благотворителей. Желая мотивировать неимущих вести более нравственную жизнь и трудиться на благо общества, правительство отказалось от «помощи вне стен учреждений» – денежных пособий, выплачиваемых бедным семьям, которые имели крышу над головой. Вместо этого внедрили систему «помощи в стенах учреждений», которую нуждавшиеся могли получить, лишь находясь в работном доме. По замыслу властей, после введения этой системы бедные лишились бы возможности пропивать приходские средства и предаваться безнравственным связям, приводившим к появлению незаконнорожденных детей. Целью работного дома было не только приучить бедняков к труду, так как те были вынуждены отрабатывать скудное питание и пребывание в доме, но и запугать их так сильно, чтобы, выйдя на свободу, бедняк начал вести примерную жизнь и усердно трудиться, лишь бы не попасть в работный дом снова.

Унизить тех, кому некуда податься, – такова была основная функция работных домов. К старым, немощным, больным, сиротам и здоровым относились одинаково, независимо от их жизненной ситуации. Если глава семьи терял доход, под крышей работного дома оказывался не только он сам, но и все его иждивенцы. При поступлении в работный дом семьи разделяли по половому признаку: женщины и мужчины жили в разных корпусах. Совсем маленьким детям разрешали остаться с матерью, но все дети старше семи лет помещались в общежитие при школе работного дома и находились отдельно от родителей. У новоприбывших отбирали одежду и личные вещи. Затем их заставляли вымыться в общей ванне, где до этого мылись все поступившие в тот день. Как в тюрьме, им выдавали форму, которую прежде носил кто-то другой. Рацион обитателей работного дома состоял из жидкой овсянки, сваренной на воде, отвратительного на вкус хлеба, сыра и картошки. Изредка им давали мясо. Хотя в конце века в работных домах стали лучше кормить, в 1890 году обитатели часто жаловались на крысиный помет в каше[41].

В работном доме ни один здоровый человек ничего не получал бесплатно. И мужчинам, и женщинам давали работу по половому признаку. Мужчины обычно дробили камни (щебень впоследствии продавали на засыпку дорог), качали воду, мололи кукурузу, рубили дрова или щипали паклю. Последнее занятие часто поручали и женщинам: старые корабельные канаты необходимо было разобрать на отдельные волокна голыми руками или помогая себе гвоздем; волокна затем смешивали с дегтем и этой смесью конопатили швы на кораблях. Другими традиционно женскими занятиями считались уборка, работа в прачечной и