— Это шутка какая-то? Они не посмеют…

Но гвардейцы посмели. Более того, они давно ничего так не жаждали, как уничтожить нерадивого отпрыска своего господина. Десятки заклинаний сорвались с места и устремились на противоположный берег.

Огненный шар упал прямо у ног Богдана. От взрыва парня отшвырнуло в еловые заросли. Пролетев десяток метров, Богдан врезался спиной в толстый ствол и сполз вниз, харкая кровью. Если бы не огненный щит, который он успел использовать в последний момент, то Богдан уже был бы мёртв.

Впрочем, умереть никогда не поздно. Ветряной серп срезал верхушку ели, и она рухнула вниз. Богдан с огромным трудом сумел увернуться за мгновение до того, как толстый ствол проломил бы ему голову.

Гвардейцы потеряли его из виду, но продолжали поливать лес всё новыми и новыми заклинаниями. Богдан собирался перевести дух и убраться отсюда подобру-поздорову, но увидел, как в небе формируется алая печать.

— Вот суки! — Заорал он и со всех ног ломанулся наутёк. Гвардейцы плели заклинание вихрь пламени, который спалит всё в радиусе двухсот метров. — Вы заплатите! Вы все за это заплатите! Дубровский сука-а-а!!!

* * *

Ветер свистит в волосах. Лев вцепился в перья Клювика и вопит от восторга. Всё же не каждый день он может полетать на такой высоте смотря на заснеженные просторы. А впереди столица Айнар. Мы сделали пару кругов над храмом божественного зверя, а после приземлились у шатра Кьяры.

Грувдарг мгновенно потеряв интерес к нашей экскурсии и исчез. Скорее всего вернулся в академию или кармашек и сейчас чем-нибудь обжирается.

Пока мы летели на аудиенцию к правительнице Айнара, я порядком вышел из себя. Глазами Клювика я увидел, что войска Айнара вторглись в центр континента Гистуса и сравнивают города с землёй. Какого чёрта она творит? Я уже забрал артефакт у Гистуса. В излишней жестокости нет никакого смысла.

Спрыгнув с Клювика, я тут же направился к шатру властительницы.

— Приветствую тебя вестник хаоса. Госпожа занята. — Утробным голосом пробасил амбал преградив мне дорогу.

Разговор у нас вышел коротким. Тяжело вздохнув, я влепил ему такую затрещину, что ноги амбала подкосились и он рухнул на снег.

— Здесь так принято или ты зол именно на него? — Спросил Лев удивившись моему поведению.

— Я просто зол. — Распахнув полог шатра я ворвался внутрь. Кьяра вместе с военачальниками склонилась над картой и оживлённо обсуждала наступление. — Все прочь! — Рявкнул я, заставив мужчин застыть в ужасе.

— Вестник? — Удивлённо спросила Кьяра приподняв бровь. — Давно же тебя не было. Я решила, что ты погиб.

— Немедленно отведи войска из Гистуса. Их божественный зверь уже мёртв. — Сказал я и извлёк из хранилища белоснежные пластины.

— Вот как. Так ты всё-таки справился? Надо же. Завладел частью кляча. — Величественно сказала она, но её слова были больше похожи на насмешку.

— Выведи войска. — Прошипел я.

— Я думаю в этом нет нужды. Мы ослабим противника на следующую сотню лет, ведь они делали тоже самое с моим народом. А когда мы заполучим сердце ми… — Слова властительницы застряли в её глотке.

Было видно, что она пытается не уронить собственного достоинства перед подчинёнными, но моё терпение лопнуло. В центре шатра возник ворох лоз, который спеленал военачальников и вышвырнул их из шатра. Ещё одна лоза схватила Кьяру за горло и вздёрнула над землёй.

— Отведи войска, пока я не сравнял здесь всё с землёй. — Стальным тоном отчеканил я и развеял заклинание.

Девушка, скаля зубы рухнула на меховой ковёр и мгновенно использовала артефакт оказавшись у меня за спиной.

— Виктор! — Заорал Лев пытаясь её остановить, но было поздно.

Кьяра со всего размаха вонзила кинжал мне промеж лопаток. Что и говорить? Лезвие вошло в кислоту словно в масло. А вместе с лезвием, в кислоту угодил и кулак Кьяры. Она, завизжав от боли, отдёрнула руку и тут же была схвачена Львом. Да, синергия со Слаем одна из моих сильнейших форм, по крайней мере против холодного оружия.

— Будь ты проклят! Прихвостень Гистуса! Эти ублюдки должны подохнуть все до единого! — Извивалась она, пытаясь, вырваться.

Но на этом фокус Кьяры не закончились. Она призвала свою тигрицу, которая попыталась откусить Льву голову. Но как я и говорил ранее, этому миру не тягаться в могуществе с магами империи. Лев почувствовал изменение в пространстве и напитав тело маной, схватил тигрицу за шею и прижал к земле.

Кошка брыкалась, пыталась достать когтями, но заглянув в глаза Льва, увидела что-то такое, что заставило её обмякнуть и трусливо поджать хвост.

— Кьяра. Почему я вечно должен доказывать тебе, что я сильнее всей вашей братии? Почему я должен убеждать тебя в том, что мы на одной стороне? Почему я всё время вынужден переживать о том, что ты вычудишь что-то и натворишь глупостей? — Отчитывал я её как нашкодившего ребёнка, пока лоза лечила химический ожог на её руке.

Кьяра испепеляла меня непокорным взором, а я в ней видел лишь своевольную дуру. Но то, как на неё посматривал Лев, обнимавший властительницу сзади, говорило о том, что мой друг в восторге от этой дамочки. Лоза закончила исцелять рану, и я повторил вопрос:

— Скажи, почему я должен быть на твоей стороне, если ты так неразумно себя ведёшь? Почему я должен отдать тебе части ключа, если ты пытаешься меня убить? — Я мог бы перечислять эти «почему» до бесконечности, но она всё поняла.

— Я отведу войска. — Недовольно фыркнула она, понимая своё положение.

— Хотелось бы больше конкретики. — Сказал я, скептически посмотрев на неё.

— Я отведу войска немедленно. — Прошипела она, склонив голову.

— Умница. Приступай.

Лев отпустил владычицу и она, распахнув полог шатра, показала нам сотни бойцов готовых умереть за свою королеву. Готовых, но не попытавшихся это сделать без приказа. И как это расценивать? Трусость или они настолько верны королеве что без её указки и шага не ступят?

Кьяра потирая шею, отдала приказ военачальникам и те рванули его выполнять. Пока мы наблюдали за этим действом, Лев шарил по талии владычицы восторженным взглядом. Он смотрел на девушку словно ребёнок смотрит на подарок. Готов спорить он с радостью сорвал бы с неё одежду.

Задержавшись на минуту у входа, Кьяра что-то обдумала и вернувшись преклонила колено сказав:

— Вестник. Прошу простить