боднула папу под зад.

– В коридор! – закричал папа нам с мамой, а сам схватил Найду за рога.

Коза зарычала и, вывернувшись, попыталась цапнуть папу отросшими собачьими зубами. Папа отпрыгнул от козы и бросился вслед за нами в коридор.

Едва мы успели захлопнуть за собой дверь, как её сотряс сильный удар. Это Найда пустила в ход свои рога.

Когда это не помогло, Найда стала прыгать на дверь, царапать её и громко гавкать.

– Придётся вызывать укротителей из цирка, – сказал бледный папа. – Своими силами нам не справиться…

Мы с папой остались держать дверь, а мама побежала вызывать по телефону укротителей.

– Быстрей! Быстрей! – кричали мы ей, боясь не выдержать атак Найды, которая то била дверь рогами, то грызла её и рычала.

Наконец, прибыл укротитель вместе со своими помощниками. Они накинули на собачью козу спецальную сеть, связали её и увезли в цирк.

Теперь мы покупаем молоко в магазине, для охраны квартиры завели болонку Капу, а на собачий корм даже глядеть не хотим.

– Ну его! – говорит папа и добавляет что-то непонятное, беззвучно шевеля губами.

Папа лезет в бутылку

Мама и папа спорили из-за обоев.

– Розовые! – кричала мама.

– Зелёные! – кричал папа.

Она хотели новые обои наклеить. А я не вмешивался. Потому что лучше всего – белые обои. На них рисовать лучше.

– Розовые! – снова настаивала мама.

– Зелёные! – не отступал папа.

– Не лезь в бутылку! – сказала ему мама.

«Зачем это папе в бутылку?!» – удивился я. Мне сразу стало интересно, и я заглянул к ним в комнату. Папа никуда не лез. Он сидел на стуле и только очень сердился.

– А зачем папе в бутылку? – спросил я маму тихо.

– Про человека, который попусту спорит и упрямится, говорят «Он лезет в бутылку», – объяснила мама. – Взгляни на папу! Как раз этим он и занимается.

– Иди спать! – строго сказал папа. Наверное, для того, чтобы я не мешал ему лезть в бутылку.

И я пошёл. Во сне мне привиделся папа в бутылке. Маленький такой, а вылезти не может. Горлышко-то у бутылки узкое. А лицо у папы сквозь бутылочное стекло – кривое-кривое. И от голода и тоски папа тихонечко завывает:

– Уу-ууу-у, уу-у…

Если выть из бутылки, то голос совсем жуткий получается. Как у одинокого старого волка.

А я через горлышко папу кормлю, кусочки ему вниз бросаю, виноградный сок из пипетки капаю…

Проснулся я утром, сон вспомнил – и быстрей на кухню. Собрал все пустые бутылки и понёс в магазин сдавать. А на деньги за пустые бутылки я купил банку яблочного компота. Компот этот я не очень люблю, но зато у банки горлышко широкое. Папу легче доставать будет.

Тепло наших чувств

Когда пришло очередное письмо от папиной родни, мама сказала:

– Твоя родня совсем села нам на шею!

А папа сказал:

– Молчала бы уж! Твои-то родственнички не слезают с этой шеи который год.

А я подумал: «Хорошо ещё, что у меня нет родственников, а то бы они сели на шею и маме, и папе, и мне».

– И ни капли тепла в их письмах, – горевала мама. – Сплошные просьбы: достань то, достань это. Они думают, что у нас здесь все есть.

– Да, – согласился папа. – Они в этом уверены. Однако в письмах моих родственников наряду с просьбами содержится некоторая доля тепла.

– Ну уж! – возмутилась мама. – Если уж и есть какая-то частичка тепла, так это в письмах моей родни.

И они заспорили.

– Да! Нет! Что? А! – кричали они.

Потом папа сказал:

– Есть идея! Сейчас мы измерим теплоту их чувств.

Он притащил термометр и стал прикладывать его к письмам.

– Ага! – кричал он. – Моя тётка Марфа – восемнадцать градусов! А у твоего племяша Шурика всего пятнадцать!

Мама отбирала у него термометр и кричала:

– У! Моя сестрёнка – двадцать градусов, а у твоего Федюни – семнадцать.

Но тут среди кучи писем им попался затёртый конверт. Термометр показал «ноль».

– Ха-ха! – сказал папа. – Наверняка весточка от твоей родни.

Мама развернула письмо и тихо сказала:

– Это написал мне ты, когда мы ещё не были женаты. Какие здесь удивительные слова! Но, оказывается, в письме не было тепла ни на грош?!

– Ну, что ты! – сказал папа. – Наверное, письмо просто остыло за эти годы…

Тут они оба погрустнели и совсем притихли. Им было уже не до споров. Они сидели на диване раздельно, как два каменных острова в тумане.

Тогда я тоже сел на диван и заполнил пустоту между ними.

Влияние улицы

Мама говорит, что наш кот Лукьян – интеллектуал. Он самостоятельно поднимается к нам на третий этаж, самостоятельно стучит в дверь. А уж открывает ему мама.

Другие коты к нам в дверь обычно не стучатся. Но мама хочет приучить Лукьяна к порядку, поэтому она спрашивает:

– Лукьян, это ты?

– Мяу, – говорит Лукьян.

С улицы кот приходит голодный, мама даёт ему еды. Например, рыбу.

– Ешь, Лукаша, – говорит мама.

И кот ест. Без разрешения он никогда ничего не ест.

А вчера мама сказала, что авторитет кота резко упал в её глазах.

Мама резала колбасу на столе. А потом повернулась спиной и стала мыть сковороду под краном. И тут Лукьяну захотелось кое-чего отведать. Он забрался на стул и потянулся к колбасе. Тянулся, тянулся и оглядывался на маму.

Лукьян не знал, что сковорода не очень грязная и мама помоет её очень быстро.

– Ты что делаешь, Лукаша?! – воскликнула мама, повернувшись к столу. – Как тебе не стыдно!

Коту стало стыдно, и он опустил глаза.

Мама воспитывала его целых полчаса.

– Порядочные коты так не поступают, – говорила она.

А вечером мама сказала папе:

– Лукьян совсем развращён улицей!

И рассказала про колбасу.

Папа задумался, а потом сказал:

– Хм-м… Нас улица в своё время учила совсем другому.

И посмотрел на Лукьяна с чувством некоторого превосходства.

Здравствуйте, лошадь!

– Где мои штаны? – спросил я папу.

– Вот они, – ткнул он пальцем на шкаф. Штаны болтались на дверце шкафа.

– А где моя рубашка? – спросил я.

– Вот она, – показал папа под стол и добавил: – Когда ты научишься класть каждую вещь на своё место?

– Я не могу запомнить, где эти места, ведь вещей так много, – вздохнул я.

– Тогда давай тренировать память, – предложил папа. – Я знаю один способ! Чтобы запомнить место, где хранится каждая вещь, надо мысленно связать все эти места каким-то одним предметом или понятием.

– Как бусинки на ниточку! – догадался я.

– Вот-вот, –