Глава 12. Оля

Залетев в комнату, будто за мной черти гнались, я прислоняюсь спиной к двери и, пытаясь отдышаться, костерю Дикаева на чем свет стоит.

Придурок!

Гад!

Идиот!

Сволочь!

Лицо горит, губы покалывает, меня всю трясёт.

Мерзавец!

Я же видела, что он готов зайти далеко. До самого конца.

Нет веры таким, как он, а я размякла. Дура!

Сейчас бы пополнила его коллекцию.

Всхлипывая, скидываю обувь и бросаюсь к раковине умыться, смыть с себя следы поцелуев. Но губы все равно хранят воспоминания о жадном натиске, а на теле, там, где Дикаев меня касался, словно ожог.

Я точно переведусь. Не смогу выносить его самодовольный взгляд, если столкнусь с ним снова. Хватит с него того, что он забрал мой первый поцелуй. Надеюсь, Дикий достаточно потешил своё эго и теперь от меня отстанет.

Животное. Ему все равно, с кем заниматься сексом.

И ему плевать на чувства девушек.

Я же видела девочек, с которыми он спит. Я не в его вкусе, и все равно он хотел...

А как только позвонила та, что ему нравится больше, Дикаев рванул на секс-подвиги.

Отчего-то хочется плакать, но плакать из-за Дикого было стыдно. Ещё чего!

Я забираюсь под душ и уговариваю себя, что постараюсь не попадаться ему на глаза, а с отчимом про перевод поговорю обязательно. Уговоры довольно жалкие, но мне нужна хоть какая-то соломинка. По-хорошему, нужен стержень внутри, чтобы больше не позволить Дикаеву подобного. Я не дам ему надо мной издеваться!

Закончив с водными процедурами, чтобы хоть немного утешиться надеваю любимую пижамку с мишками, она уютная и напоминает о доме.

Только возвращающиеся вновь и вновь воспоминания не дают мне успокоиться, и за них перед мишками тоже становится стыдно. Они, наверное, краснеют, как и я.

Когда Дикаев начал свой «массаж», я вздрогнула. Слишком собственнический жест, бесцеремонные мужские движения, и я незнакомая с таким прежде, внутренне сжавшись, готова была начать отбиваться.

Но поначалу он не переходил грани, а усталая за день шея и спина были благодарны за приятное расслабление. И через несколько минут я привыкла к рукам Дикого. В какой момент все изменилось? Где-то в глубине души таилось понимание, что все это не так уж невинно, но тело захватила истома. Оно словно перестало принадлежать мне, а лишь покорно отзывалось на то, что Кирилл со мной творил.

Я послушно выгибалась, льнула, прижималась, хваталась за голые плечи, зарывалась пальцами в волосы. Все, как тогда, в университете. Подчиняться, чтобы все не прекращалась. Только в этот раз, я могла точно сказать, что мне все нравится. И твердые настойчивые губы, и наглый язык, и даже щетина, царапавшая нежную кожу.

От поцелуя кружилась голова, я даже не чувствовала, где и как меня ласкают руки Дикаева. Все слилось в одно, в непонятное томление, которое захлёстывало, подталкивало к продолжению…

Роняю лицо в ладони.

Это ненормально. Ни по каким меркам.

Я хоть и девственница, но не ханжа и догадываюсь, что влечение может захватить двух людей, даже не состоящих в отношениях, а может, и знакомых всего чуть-чуть.

Но не в восемнадцать лет!

Я совсем не о таком мечтала! Мне хочется, чтобы парень в меня влюбился и сделал это первым, чтобы он завоевал мое сердце, красиво ухаживал. Сначала прогулки, цветы и разговоры, только потом робкий поцелуй, вызывающий трепет в сердце. Об этом я мечтала. Ничего этого мне Дикаев дать не может, даже если бы захотел, он уже все испортил.

Да и не собирался никогда Кирилл за мной ухаживать.

И плевать!

Меня Дикий вообще не интересует. Его отношение к девушкам и сексу ужасно. Настоящая скотина!

В дверь стучат. Сердце, пропустив удар, заходится в безумном стуке, а пальцы, держащие пока еще пустую чашку, захватывает тремор. Неужели Дикаев вернулся? Что еще ему от меня надо?

Первая мысль – затаиться. В конце концов, уже поздно, я могу спать. Но, вспомнив, как Дикий долбился в дверь скрепя сердце открываю.

А на пороге Таня.

– Можно?

Очень хочется сказать ей «нет», я ведь понимаю, что она пришла за пищей для сплетен. Это кошмар. Все видели, как Дикаев тащил меня к машине, и что вернулась я тоже с ним.

Я не неженка. Серьезно занималась танцами, а там конкуренция весьма сурова, да и у профессионалов подход к соревнованиям такой же жесткий, как у спортсменов при подготовке к чемпионату.

Если меня начнет травить фан-клуб Дикаева, я выдержу, но предпочла бы этого избежать.

Лучше попробовать каким-то образом усмирить буйное воображение некоторых.

– Проходи, – я сторонюсь, пропуская внутрь Таню. – Чай будешь?

– Если ничего крепче нет, то давай чай, – отзывается она.

Ее цепкий взгляд проходится по мне, видимо, в поисках следов бурного свидания. Но ничего не обнаруживает. Только брови ее поднимаются все выше при виде пижамы, подходящей больше девочке-подростку.

– Рассказывай, а то я сейчас умру от любопытства. Чего хотел Дикаев?

– Поиздеваться, – откровенно признаюсь я.

– Серьезно? – не верит Таня. – И сам для этого притащился? Я даже не знала, что он в курсе, где общага. Я и рядом с ней его не видела, не говоря уже о том, чтобы он внутрь заходил.

На это я могу только пожать плечами.

А Танька не успокаивается.

– Ну, не молчи. Как издевался? За что?

– Я ему нагрубила, – отвечаю уклончиво. – И их величество решил, что это достойно наказания. Заставил мыть посуду, велел помнить свое место.

Видимо, мой ответ укладывается в рамки представления о Дикаеве, и Таня только хмыкает, но взгляд у нее все еще недоверчивый.

– Ты спрашиваешь, потому что тебе нравится Дикаев? – осторожно уточняю я.

Мы с ней не особо дружны, но иметь в соседках врага не хочется.

– Ну… – задумывается она. – Я не прочь с ним замутить, но мне больше Рамзес нравится.

– Это кто?

– Друг его. Парень-бомба, но себе на уме.

– А… – тяну я, догадываясь, о ком речь. Мне он тоже нравится больше, но я благоразумно об этом помалкиваю.

– Ты смотри, – все же решает предупредить меня Таня. – Тебе лучше с Дикаевым не связываться. Не напридумывай себе ничего…

– Даже в мыслях не было. Он сразу сказал, что у меня ни сисек, ни задницы, – радуюсь я удачному повороту в разговоре, чтобы подчеркнуть, что между мной и Диким ничего не