Интуиция и опыт подсказывали адвокатессе, что сестра вляпалась.

Маргарита для защиты использовала запрещенный прием:

– Ну конечно, это только ты можешь чего-то добиваться, а я существо декоративное, ни к чему не приспособленное.

Тема была провокационной, к тому же заезженной.

Пример целеустремленной Валентины отравлял все детство Маргариты, отрочество и половину взрослой жизни.

– Ладно, сдаюсь, могем, если хочем, – спрятала коготки адвокатесса, а Марго похолодела: полная противоположность Маргариты, Валька не отстанет, у нее в крови привычка докапываться «до самой сути».

Маргарита не сомневалась, что в голове у сестры шел бесконечный анализ людей, поступков и даже случайно брошенных фраз. Сначала адвокат Ильющенкова анализировала информацию с точки зрения Уголовного кодекса, потом с точки зрения Юма и Фрейда, а потом с точки зрения Валентины Ильющенковой. Сейчас она сложит два и два и все просечет. Маргариту слегка зазнобило, даром что за окнами был июнь и с террасы тянуло нагретым на солнце кафелем.

Коньяк закончился, и Галкина вылила себе остатки шампанского.

– Николаша, не сиди истуканом, дуй за пойлом, – распорядилась Валентина.

«Вот оно, началось», – с тоской подумала Маргарита.

– Девочки, может, хватит? – Попытка сопротивления провалилась, едва начавшись.

Валентина с легкостью проникала туда, куда посторонним был вход запрещен, – в командный пункт управления людьми.

– Ну, колись, – взялась за Маргариту адвокатесса, как только дверь за Ильющенковым захлопнулась, – откуда бабки?

– Я продала…

– Не держи меня за идиотку, – перебила Валентина с легким, почти неуловимым презрением, – этих бабок хватило бы только на ручку от входной двери. Игорек постарался? Во что он тебя втравил?

– Ни во что он меня не втравил, – взбрыкнула Маргарита, – я взяла в долг.

Сказать правду – значило бы признать, что сама она до такой сложной комбинации (выставить на продажу комнату в коммуналке, дать задаток за квартиру и найти кредитора) додуматься не смогла. Квартира утратит блеск, а Маргарита в глазах сестры так и останется «бледной немочью», неспособной ни на что серьезное.

– Ну конечно, спонсоры стоят на каждом углу с плакатами на груди: «Маргарите Михайловне Галкиной окажем безвозмездную помощь». Что ты мне впариваешь?

– Продавец хорошо скинул, это была срочная продажа, – держалась Маргарита.

Так и было. Хозяйка продавала квартиру, чтобы сделать операцию сыну. Женщина бесцветным голосом что-то бубнила, а Маргарита смотрела на террасу влюбленными глазами: уже видела ее, уставленную пальмами, фикусами и малыми архитектурными формами. Можно еще вынести столик и устроить патио.

– Уступите пол-лимона?

– Нет. – Сдавленный голос сорвался, Маргарита с усилием оторвалась от виртуальной картинки, обернулась.

Женщина сидела на пороге, отделяющем террасу от комнаты, руки висели безвольными крыльями.

– Вам плохо?

– Ничего, сейчас пройдет. Я уступлю вам…

Галкина, уже готовая согласиться на все, лишь бы получить эту квартиру в собственность, чуть не подпрыгнула от радости.

«Хоть бы Игорь пришел», – ища укрытия от настойчивых вопросов и рентгеновского взгляда сестры, думала Маргарита.

Артюшкин в этот самый момент сидел с Буйневичем-Клуни в ресторане японской кухни и обсуждал перспективы рынка недвижимости.

– Ты знаешь, Стасяра, – запивая суши саке и зеленым чаем элитных сортов, делился с однокашником Игорь, – народ вынюхивает что-то, продажи упали. Так трудно работать стало! У строителей паника: ценник на квадратный метр не поменялся с прошлого года…

Стасик кивал, соглашался:

– Прогнозы паршивые: застрянем года на два в этом болоте кризисном – понятно, к бабке не ходи… Давай, Игорек, крутись, подгоняй клиентуру, ты в доле…

– Ты прикинь, чё будет, если народ не сможет выплачивать кредиты?

Вопрос ответа не требовал не потому, что был гипотетическим, а потому, что ответ на него уже имелся: голова у Стасика была не только для рта, как у Артюшкина. Стасик уже подал документы на регистрацию коллекторского агентства. Стасик Буйневич умел минимизировать риски.

– Не ссы, прорвемся, – пообещал он Игорю, – у нас с тобой до фига квартир в залоге. Все будет ровно.

Артюшкин любил своего однокашника именно за эту способность разгонять тучи. Он даже подозревал, что в личном дневнике Стасика, как у Мюнхгаузена, имелся пункт – «разгон облаков». «No problem» – это был заключительный аккорд ко всем колыбельным, которые пел Стасик Буйневич друзьям, женщинам и клиентам.

Стасику Буйневичу были по силам тучи, заслонявшие личный небосвод Артюшкина. Игорь с чувством простился с другом и поехал к Галкиной.

Маргарита уже проводила сестру с мужем и торчала на террасе, когда во двор дома въехала красная спортивная тачка. Галкина проследила, как болид на скорости подкатил к подъезду, припарковался на стоянке напротив. Это был Артюшкин.

Маргарита просияла и вприпрыжку понеслась к двери.

Игорь был сосредоточен и строг, будто не на свидание приехал, а на антикризисную встречу глав государств.

После утешительного секса закурил и поделился тревожными новостями:

– Слышь, Марго, на рынке хрень какая-то началась. У американцев валится ипотечный рынок. На Ассоциации риелторов нас один перец запугивал обвалом цен и ипотечным кризисом.

– Игореша, может, обойдется?

Слова «кризис», «рецессия» и «стагнация» ничего, кроме боли в голове, у Галкиной не вызывали.

– Может, и обойдется.

Кому же не хочется, чтобы обошлось?

* * *

Однако уже через неделю стало ясно – не обойдется: Дядюшка Сэм объявил себя банкротом.

В курилке мусолили одну тему – попытки американцев спасти экономику. Было очевидно, что Белый дом рассчитывал на простых американцев больше, чем простые американцы – на Белый дом.

Новости, требующие реагирования, причем немедленного, обволокли туманом мозги Галкиной и парализовали волю. Сделки в агентстве упали до нижнего предела – их просто не было, наступил полный штиль. Маргарита с натугой выплатила проценты по кредиту и задумалась.

Ко всему Маргарита стала замечать, что Игорь избегает ее. Галкина не удивилась бы, займи ее место в постели Игоря какая-нибудь карамелька. Если честно, она сама удивилась, когда Игорь предпочел ее. Может, Артюшкина в тот момент просто привлекали женщины без иллюзий? В этом смысле Маргарита была предпочтительнее Рузанны из Мариуполя и прочих нимфоманок: у Галкиной была прописка в родном городе и какое-никакое жилье.

Причина охлаждения любовника мало интересовала Маргариту – «была без радости любовь – разлука будет без печали», как сказал поэт. Гораздо больше Марго беспокоили откуда-то просочившиеся слухи о закрытии агентства.