Как неоднократно подмечал Николя, своим тоном министр умело дал понять, что он пребывает на высоте положения. У этого низенького человечка, не любимого придворными и не обладавшего личным авторитетом, часто — и весьма кстати! — случались приступы величия, на которое он мог претендовать только благодаря исключительному доверию монарха. Покинув кресло, герцог де Ла Врийер полностью преобразился; теперь перед Николя стоял министр при исполнении, озабоченный делами государства и поддержанием порядка. Понимая, что основные вопросы решены, Николя откланялся. Ожидавший возле дверей кабинета лакей попросил его проследовать за ним.

Проделав прежний путь, они спустились этажом ниже, в большой зал, за которым тянулась анфилада прихожих. В третьей прихожей лакей указал ему на дверь справа, ведущую в просторный кабинет, расположенный, как показалось Николя, под рабочим кабинетом министра. Лакей вышел и закрыл за собой дверь, В камине из белого мрамора ровно горел огонь, на каминной полке стоял бюст Людовика XV. Николя постоял и, отогнав нахлынувшие на него воспоминания, сел за небольшой, сверкавший лаком и бронзой, рабочий стол. Обозрев разложенные на столе бумагу, перья, чернильницу и свинцовые карандаши, он вытащил из кармана черную записную книжку, свой неизменный инструмент сыщика. Лихорадочное возбуждение, сродни азарту охотника, когда тот, напав на след, галопом мчится по зарослям Компьенского леса, захлестнуло его гигантской волной. Ум сконцентрировался на предстоящем расследовании, логика и интуиция пробудились и приготовились к работе.

Из любопытства он прошел в гостиную, а затем в роскошно обставленную спальню. Рядом со спальней размещалась ванная комната и туалет, оборудованный на английский манер; такие удобства он видел только в Лондоне. Вернувшись в кабинет, он позвонил. Вошел лакей лет пятидесяти, в сером парике и с бесцветными глазами на тусклом морщинистом лице, поражавшем своей обыденностью. Перегруженная серебряным шитьем ливрея болталась на его тощем теле.

— Как вас зовут, друг мой? — спросил Николя.

Лакей избегал его взгляда.

— Прованс, господин комиссар.

— Как ваше настоящее имя?

— Шарль Бибар.

— Где вы родились?

— В Париже, в 1725 или в 1726 году.

Значит, с возрастом он не ошибся.

— А почему Прованс?

— Так звали моего предшественника. Отец нынешнего хозяина, к которому меня приставили, не захотел менять своих привычек.

— Хорошо. Не могли бы вы мне рассказать, что случилось сегодня утром в доме?

— Честно говоря, я мало что знаю. Я находился в хозяйских апартаментах, ожидая, когда господин вернется из Версаля. Неожиданно, часов около семи, раздались крики и голоса, призывавшие на помощь.

— Где конкретно вы в это время находились?

— В спальне. Я немедленно спустился на первый этаж. Помощник повара, в чьи обязанности входит отпирать по утрам кухню, вопил от ужаса и размахивал руками.

— Он был один?

Николя отметил, что лакей на минуту заколебался.

— Ну, этот малый так суетился… кажется, там еще был швейцар. Да, точно, я его видел, он как раз застегивал последнюю пуговицу на ливрее.

— И что произошло в тот момент?

— Жак, Жак Деспиар, помощник повара, нес такую чушь, что никто ничего не мог понять. Он дергался словно одержимый. Появился привратник, с его помощью мы успокоили поваренка, привратник остался его сторожить, а мы спустились в кухню.

— Следовательно, дверь была открыта?

— Да, раз Жак оттуда выбежал. Ключ еще торчал в замке; дверь находится в конце коридора.

— И что вы увидели?

Николя весь напрягся. Опыт подсказывал ему, что первые показания свидетелей часто оказывались наиболее точными.

— Было темно, а помощник повара уронил подсвечник. Мы отправились за свечами и зажгли их. В первом помещении кухни мы обнаружили кровавые следы, а в зале, где готовят жаркое, нашли господина Миссери. Вытянувшись, он лежал в лужи крови, уткнувшись лицом в пол. Подбежав к нему, я увидел, что рядом с ним валяется кухонный нож.

— Как располагалась голова?

— Правая щека прижата к полу.

— А нож?

— Лежал справа. Дворецкий еще дышал, поэтому мы отправились за помощью. А выходя из кухни, швейцар обернулся и увидел, как, на коленях, привалившись к рабочему столу, стоит молодая женщина. Подумать только, ему показалось, что голова ее лежит на столе отдельно от туловища! Ох, сударь, ужасная рана, можно сказать, словно свинью зарезали и выпустили всю кровь.

— А потом?

— Мы отнесли Жана Миссери на антресоли, к нему в комнату.

— То есть на тот этаж, где мы сейчас находимся?

— Да, господин комиссар, только с другой стороны коридора. Там находятся подсобные помещения, бельевая, комната швейцара и привратника. Привратник отправился за врачом на улицу Сент-Оноре. В это время прибыл господин, спустился в кухню и взял дело в свои руки.

— Один?

— Да. Потом он потребовал ключ, который я вытащил из двери, и запер дверь на два оборота. Вот этот ключ, он велел мне передать его вам.

Николя давно убедился, что нерешительный характер министра не исключал способности принимать быстрые решения и обращать внимание на мелочи. Лакей протянул ему конверт из плотной бумаги, запечатанный гербом Сен-Флорантенов.

— Что сказал врач?

— Что он поправится. Он перевязал рану на боку, предписал раненому полный покой, попросил подежурить возле него и обещал зайти попозже.

— Немного позже мы продолжим нашу беседу, на сегодня вашего рассказа мне вполне достаточно. Теперь проводите меня на кухню.

Выходя из комнаты, Николя отметил, что подошвы башмаков Прованса и сами башмаки сверкали чистотой. Вспомнив шутливое замечание Семакгюса о том, что «позолоченные двери салонов охотно распахивают перед теми, у кого грязь на уме, но закрыты для тех, у кого грязь на башмаках», он решил проверить его справедливость. Лакей повел его по узкой лестнице, без сомнения, предназначенной для слуг. Чтобы не оступиться, Николя пришлось низко наклонять голову; на одной из деревянных ступеней внимание его привлекли темные следы. Он усмехнулся: в роскошном особняке нашелся уголок, куда прислуга редко заглядывает с ведром и тряпкой. На первом этаже они прошли службы, маленькую домашнюю оранжерею и двинулись дальше по коридору, который, расширяясь, привел их к расположенному по левую сторону выходу во двор особняка; дверь справа вела в просторную кухню. Николя открыл конверт и извлек из него тяжелый ключ. Не забыть бы проверить, есть ли у этого ключа дубликаты. Опытный сыщик всегда заботится о мелочах, ибо именно мелочи чаще всего указывают на истинную причину преступления. Повернув ключ в замке, он открыл дверь и вошел в кухню; свет в нее проникал из широких отдушин под потолком.