однако эти преимущества довольно часто нивелировались её поразительной застенчивостью, переходящую в робость, и мягким характером. Ещё на первом курсе я понял, насколько она неуверенна в себе, хотя для этого не было особых предпосылок. Я старался ей помогать и морально поддерживал. Иногда по вечерам, уже на последнем курсе, мы сидели на лавочке перед общежитием и смотрели на звёзды, попивая модный напиток — крашеную газировку «Виноградная Подслащённая».

«А сейчас ей сущий зверь достался в наставники» — вспомнил я про её офицера-наставника, бывшего императорского лейб-гвардейца Тимофея Конева, который как раз заходил в зал с традиционно хмурым лицом и папкой под мышкой, поигрывая ключами от машины. Один из немногих военных, который каким-то образом попал в СОМЖ.

— Ты молодец, Саша, — вздохнула девушка. — Чувствую, что меня скоро выгонят.

— Почему это? — поразился я.

— Наставник говорит, что я бездарная, мягкотелая и совсем не готова к полицейской работе, — голос Ульяны чуть дрогнул.

— Так, Уля, быстро возьми себя в руки — у тебя отличная подготовка и доброе сердце, ты сможешь это применить на улицах! Верь в себя и действуй без сомнений — не обязательно быть жестокой, чтобы быть эффективной! — с пылкостью проговорил я, удивляясь собственным словам — они показались мне довольно глубокими, поскольку обычно о таких вещах я не задумывался.

— Спасибо, — девчонка благодарно улыбнулась и явно сдержалась, чтобы не дотронуться до моей правой кисти.

Я открыл папку — кроме свежей сводки там была ориентировка от Имперской Службы Безопасности. Я вчитался, но мало что понял — там говорилось про активность агентов германской разведки в ближайшие дни в столице. Связано это было с предстоящей завтра конференцией ведущих магопромышленников и высоким государственным визитом, который должен произойти сегодня.

Ещё пару минут зал наполнялся людьми, слышался легкий шум, но ровно в восемь часов с увесистой папкой под мышкой в зал вошёл полковник Валентин Шершнев — наш непосредственный начальник. Все присутствующие встали и выкрикнули «Здравия желаем» в знак приветствия и солидарности.

— Доброе утро, дамы и господа! — легким кивком полковник поздоровался со всеми присутствующими, став за кафедру. — Работаем по ранее утвержденному господином министром плану, поскольку сегодня намечается очень сложный день — в четверть пополудни в международном дирижаблепорту «Мышкино» приземлится дирижабль Мозафериддина Гепардеви, Светлейшего Шахиншаха Ирана и Аравии. Наша с вами задача, как и всего личного состава полиции — обеспечение оцепления по пути следования кортежа и помощь ИСБ в предотвращении возможных политических провокаций, демонстраций и беспорядков.

— Это значит то, что я думаю, господин полковник? — послышался удивленно-недовольный голос Ирены.

— Именно это оно и значит, лейтенант Снегирева — с десяти утра сегодняшнего дня все наши экипажи, личный состав патрульно-постовой, конной и мотополиции переходит в оперативное подчинение сотрудников ИСБ. Мы все выполняем их распоряжения. Вместе со мной координировать работу будет заместитель начальника ИСБ господин Аистов.

— Простите, господин полковник — но почему бы нам в помощь не привлечь к этому делу личный состав учебного батальона из лейб-гвардейской дивизии «Молниеносные Кречеты»? У них полным-полно свободных бездельников, а у нас — полно работы, мы не можем оставить город совсем без мотожандармов. Опять начнется форменный хаос из-за прорыва где-нибудь, как две недели назад около британского посольства.

— Госпожа Снегирева, это же не я решаю, и даже не префект! Личное распоряжение из канцелярии министра, поэтому наше дело — во взаимодействии с ИСБ обеспечить порядок на улицах, не допустить политических провокаций, пресечь возможные демонстрации и уличные беспорядки со стороны анархистов и других радикалов в правительственном квартале и по пути следования кортежа, — развел руками Шершнев. — Само собой, не допустить прорывов, особенно высокого уровня. А если таковые будут — быстро локализовать.

На его лице была видна досада.

— А как нам объяснить патриотически настроенным подданным эти переговоры с шахом, нашим заклятым врагом? — снова я услышал недовольный голос Ирены.

Я тоже сейчас разделял недовольство наставницы, вчитавшись в ориентировку и план работы на неделю — начиная с момента прилета шаха в течение ближайших дней должны были состояться визиты министра иностранных дел Австро-Венгрии, короля Греции, шведского кронпринца, ну и на закуску — визит президента Французской Республики. Нагрузка на личный состав московской полиции предстояла колоссальная.

— Подданные и так понимают, что международное положение нашей державы сейчас особенно сложное, — взмахнул ладонью Шершнев. — Насколько я знаю, эти переговоры очень важны для наших совместных экономических проектов с европейцами. С Ираном надо закончить войну и решить вопрос принадлежности некоторых порталов высокого уровня на Кавказе и на Каспии. С Францией мы можем заключить договор о взаимопомощи — альянс наших стран способен стать ведущей магоэкономической силой современности и диктовать свою волю всему миру! Её Величество императрица Надежда много делает в этом направлении, — поднял палец полковник. — Вот именно поэтому на нас, московских полицейских и жандармов, возложена сегодня большая ответственность, — с пафосом закончил полковник, и по залу прошёл вздох легкого одобрения. — Так давайте же оправдаем доверие императора!

— Тотемы, царя берегите и почитайте! — все присутствующие встали и произнесли традиционное ответ — я поймал себя на мысли, что сделал это машинально.

— Кроме того, в понедельник на переговоры прилетает австро-венгерский министр иностранных дел, во вторник — греческий король, в четверг и пятницу — делегации из Швеции и Франции, поэтому ближайшую неделю мы так и будем работать в усиленном режиме. Кстати, завтра у многих выходной, но мне нужно шестеро добровольцев. Работа в штатском в Малом зале Весеннего Дворца, на международной конференции молодых учёных и промышленников. Оплата по двойному тарифу.

Один выходной в неделю у жандармов был плавающий. Наш с Ульяной должен был быть завтра. Мы с ней переглянулись и подняли руки. Полковник кивнул.

— Господин полковник, а от ИСБ есть какие-то конкретные предостережения или наводки? — когда затих легкий гомон, задал вопрос Тимофей Конев.

Краем глаза я заметил, что он сидит рядом с Иреной — они дружили.

Шершнев раскрыл лежащую на ромбовидной панели папку и несколько секунд что-то искал.

Я ещё в первый день поразился внешности полковника — высокий, скорее плотный, чем полный, но не безобразно толстый — несмотря на небольшое пузико, ещё была видна прежняя подготовка, полностью лысый, с довольно надменным и волевым лицом, он оказался строгим и придирчивым руководителем, однако пользовался доверием и уважением подчинённых, поскольку умело балансировал между канцеляриями министра внутренних дел и обороны, депутатскими фракциями недопарламента и влиятельными родовыми кланами, стараясь защищать интересы сотрудников отдела.

— Да, есть наводка — они особо указывают на группу склонных к анархии лиц, которые тайно связаны с отколовшейся от Подпольного Магического Фронта Освобождения секцией борцов за профсоюзы. Они арендовали несколько квартир на севере города, поэтому возможно покушение на кого-либо из высоких гостей, предполагают в ИСБ, — Шершнев обвёл взглядом зал. — Это означает, что мы ни в коем разе не должны этого допустить, господа! Все поняли задачу?

— Так точно! — раздался хор голосов.

— Оперативные ориентировки получите после выезда. За работу — получайте щиты и по машинам, — полковник хлопнул в ладони.

Я смотрел на него и за время речи преисполнился энтузиазма. Резво встав, двинулся к выходу — надо было поспешить в оружейную, чтобы попасть туда раньше наставницы, продемонстрировав таким образом служебное рвение.

В просторной оружейной, которая находилась на минус первом этаже нашего крыла, я был через четыре минуты — максимально быстро бежал по лестнице, стараясь огибать многочисленных офицеров и гражданских служащих. Ульяна от меня не отстала, однако когда мы спустились, помещение уже довольно быстро заполнялось людьми — открылись два лифта.

— Доброе утро, господин унтер-офицер! Прошу выдать усиленный комплект снаряжения и оружие для экипажа Три-Акация-Семь, бортовой номер «сто один», в составе лейтананта Снегиревой и юнкера Даурского, — обратился я к одному из дежурных за длинной стойкой выдачи.

Дневных экипажей мотожандармерии было пока что шестнадцать, ещё четыре — ночные, бортовые номера на машинах — от девяностого до сто десятого. В Петербурге через три месяца планировалось столько же, по слухам. На большее бюджета не было.

Ульяна прошла дальше вперёд, к другому из свободных дежурных — всего их было пять на утренней смене.

Пожилой унтер с невозмутимым видом положил на столешницу стандартный бланк-формуляр, и пока я начал его заполнять, принёс вместительную, плотную сумку с номером «сто один» на боку и начал наполнять её снаряжением из ящиков и огромного металлического шкафа.

Всё выдаваемое было пронумеровано. Ружья, личное оружие и бронежилет выдавались в самом конце, и Ирена как