— Разумеется. Мы найдем её.

К счастью, мы заранее обговорили варианты отхода, и в том числе если нам придется разделиться. Матушку не должны отвозить в бойцовский клуб, уж слишком там много любопытных глаз, и вначале её доставят в одно из надежных мест, а затем отправят в мой новый дом.

Так оно и произошло. К тому времени, когда её привезли, я уже успел немного прийти в себя, принять душ, смыть следы оружейного пороха и переодеться в приличное. Матушку привезли ближе к закату, причем в ящике под видом новой мебели. Золотник считал, что подобная секретность излишняя, но я не хотел рисковать, так что велел поставить ящик в зале, после чего выдворил гостей за порог.

И лишь убедившись, что все ушли, мы с Цукимару выпустили матушку.

Мария Старцева теперь выглядела гораздо лучше, да и одежда на ней была весьма приличной. Сразу видно, что её держали в хороших условиях и не морили голодом. Ну хоть в чем-то Рубцов не соврал и честно исполнял свою часть сделки.

— Простите, вы… — осторожно начала она и лишь сейчас я понял, что она меня не узнала.

— Цуки, — бросил я, и супруга тут же сообразила.

— Ох, извиняюсь. Я так привыкла поддерживать иллюзию, что порой совершенно об этом забываю.

В тот же миг мы оба изменились, вернув прежние лица.

— Привет, ма…

Но прежде, чем я успел договорить, она ринулась вперед и заключила меня в крепких объятьях.

— Дима… Димочка… Это ты… Это правда ты… Я уже думала, что нам больше не дадут встретиться.

Её чувства и эмоции были такими искренними и чистыми, что я немного опешил. Она прижимала меня к своей груди, твердо уверенная, что я её сын. И насколько она была рада видеть меня, настолько горько в этот момент ощутил себя я.

Цукимару наблюдала за всем этим со стороны, немного смущенно потупливая взгляд. Это ведь фактически была её первая встреча с тёщей, и она вряд ли знала, как себя вести, вот и стояла с видом, словно что-то натворила.

— Мам… Ну хватит… Все хорошо… — попытался я успокоить её, чувствуя странную неловкость. Крайне непривычное для меня чувство.

— Да… Извини, просто я так рада тебя видеть. Когда нас вновь разлучили, я опасалась, что мы больше не встретимся… А потом это нападение… В тот момент, когда начали стрелять, я…

— Все хорошо, — уже более твердо и уверенно сказал я. — Ты в безопасности, и я больше никому не позволю нас разлучить. Слышишь? Никому!

Женщина шмыгнула носом и выпустила меня из своих объятий.

— Ты так вырос… Так возмужал… Даже и не верится, что ты правда мой сын, — она потрепала меня за щеку и печально улыбнулась. — Жаль, что твой отец не видит этого.

Её глаза были полны слез, и матушка попыталась вытереть их рукавом, но тут на помощь пришла Цукимару, протянув ей платок.

— Вот, возьмите.

— Ох, спасибо, очень мило с вашей стороны… — она вытерла им глаза и теперь уже внимательнее взглянула на девушку. — А вы?..

Цуки тут же покраснела и уставилась в пол, нервно сглотнув.

— Мам, я должен вас официально представить. Это Цукимару и она… кхм… моя жена.

— Ох…

Сказать, что моя мама была ошеломлена, это не передать даже толику её эмоций. Она просто остолбенела, смотря на девушку, а Цукимару наверное в этот момент хотелось стать невидимой и спрятаться где-нибудь. Я буквально ощущал, что она перебарывает себя, чтобы этого не сделать.

— Дима, ты женился? Давно?..

— Около недели назад. Все произошло довольно быстро, да и церемонию мы не провели, но так было нужно.

Наконец мама взяла себя в руки и уже немного по-другому осмотрела невестку.

— Судя по имени и внешности, ты иностранка? — уточнила матушка.

— Да, я прибыла с Рассветных Островов, — кивнула супруга, всеми силами пытаясь сделать так, чтобы голос не дрожал. — Это…

— Разумеется я знаю, где это. Далеко же ты забралась, моя милая, — тон матери был… странным. Без яркой неприязни, но с явной осторожностью. И вдруг я понял, что сейчас моя мать превратилась в княгиню, ту самую, которой была ещё недавно, и именно с позиции былой себя оценивает невестку, и достойна ли та её сына. Но тут она словно и сама это поняла. — Прошу прощения. От старых привычек порой очень сложно избавиться… Я очень рада за вас двоих, правда, и уверена, что мой сын сделал правильный выбор, предложив тебе выйти за него.

На этих словах я кисло улыбнулся, вспоминая, при каких обстоятельствах произошел наш брак, да и Цукимару едва ли обрадовалась.

Закончив со знакомством, я провел матушку в зал и налил ей выпить.

— Луддунское вино, — матушка наслаждалась ароматом и вкусом напитка. — Давно не пробовала его.

— Мам…

— Ах, да… Извините. У тебя наверное много вопросов, Дима, — улыбнулась она. — Мы ведь так толком и не смогли поговорить при первой встрече.

К сожалению, да. В тот момент нас никогда не оставляли наедине, рядом постоянно были люди Рубцова. По этой причине матушка мало что нам рассказала и вела себя очень осторожно, шепнув на ухо, что не хочет говорить при посторонних. Теперь же мы были тут одни, только она и я, ну и ещё Цукимару, но кицунэ не в счет. Она моя жена, и ей можно доверять.

— Ничего, — улыбнулся я ей в ответ. — Теперь всё будет хорошо. Я никому больше не позволю нас разлучить, ни Беспалову, ни Рубцову, ни самому Императору.

На глазах женщины вновь появились слезы, но на губах все ещё играла улыбка.

— Ты правда мой сын? — спросила она.

— О чем ты говоришь, мама?

— Чем больше я на тебя смотрю, тем меньше в это верю. До того, как… все произошло, ты был совершенно другим. Я не помню ни одного дня, когда ты вот так сидел и смело смотрел мне в глаза. Прежний ты скорее всего сгорбился бы на кресле, прижав колени к груди и смотрел куда-нибудь в пол.

Я бегло оценил собственную позу в кресле и удовлетворенно хмыкнул. Да, я сидел тут как хозяин, ни намека на зажатость.

— В каком-то смысле я действительно не тот человек, которого ты помнишь, — признал я. — Вас с отцом не стало, и старому Дмитрию Старцеву пришлось умереть, чтобы родился новый, тот, кто сидит теперь перед тобой. Тот, кто может вернуть честь нашему роду. Тот, кто способен покарать врагов нашей семьи!

И при этом я не сказал ни слова лжи, тут вопрос интерпретации этих слов.

— Ты правда вырос и сейчас так похож на своего отца… Даже говоришь, как он.

— Рад слышать, — сказал я, но по правде говоря, именно Алексея Старцева, отца, я не помнил. Была пара обрывочных воспоминаний, которые сохранились в памяти настоящего Дмитрия, но едва ли этого было достаточно, чтобы сформировать хоть какое-то подобие цельного образа. — Надеюсь, что он смог бы мной гордиться.