Снова усевшись за столик, он взял пирожок и с аппетитом начал есть.

— На удивление вкусно, — произнес Тимофей. — Не ожидал от этой забегаловки. Хотя конечно от повара зависит, а не от заведения. У меня мама такой пирог с вишней стряпает, ум отъешь. Когда приедем попрошу, чтобы испекла.

— Хотела бы попробовать, — улыбнулась Лера.

Настроение у нее поднялось, ведь она согрелась и была в такой замечательной компании. Она то и дело ловила внимательный и пронзительный взгляд молодого человека, который останавливался то на ее губах, то на глазах, и от этого по ее телу разливалось приятное тепло. Смущаясь, Лера опускала взгляд в чашку с чаем, думая о том, что с Тимофеем даже молчать интересно и душевно.

— У тебя необычные губы, — сказал он вдруг.

— Неужели?

— Никогда не видел, чтобы верхняя губа была полнее нижней. Красиво.

Окончательно стушевавшись, Лера решила перевести разговор в другое русло.

— А я никогда не видела Сургут.

— Увидишь, но согласен что-то не везет нам. Никак добраться до родителей не можем, — вздохнул он. — Теперь еще ночь непонятно где ночевать.

— Почему непонятно? Я сбоку в конце зала видела свободные сидения, они даже мягкие, вполне удобно, думаю.

— Мы с тобою похожи на бомжей, — усмехнулся он по-доброму. — Ни денег, нн крыши над головой, и предел мечтаний — мягкое сидение на вокзале.

— Но-но я не бомжиха, — поправила его Лера, улыбаясь в ответ. — У меня между прочим вечернее платье в чемодане от Маржело.

— Ну а че, бездомная, зато в дорогих шмотках, это по-русски.

Чуть позже они действительно отыскали эти самые сидения и устроились на них.

Лера так и сидела в куртке Тимофея, и вскоре заметила, что молодой человек, сидящий рядом с ней в одной рубашке, обхватил себя руками. Наверняка он замерз, но даже словом не обмолвился, чтобы она отдала куртку. Она потянула ему его вещь, и поблагодарила:

— Спасибо, я согрелась.

Он поднял на нее глаза, и молча взял куртку и надел ее. И тут же тихо предложил:

— Садись ближе ко мне. Я тебя обниму, вместе мерзнуть веселее будет.

Молча кивнув, Лера придвинулась к нему, и Малахов обнял ее, заключив в кольцо своих рук. Прикрыв глаза, он тихо велел:

— Подремли, еще долго сидеть.

.

Уже под утро Лера пришла в себя, и приоткрыла глаза, зевая. Ее руки обнимали Тимофея за талию, и она чувствовала, что его тело упруго и накачено. Его куртка прикрывала их обоих. Ее голова лежала на ее плече, и она боком прижималась к его груди. Лера сладко зевнула и опять прикрыла глаза.

Ей нравилась теплая успокаивающая близость Малахова. Вообще Тимофей нравился ей как мужчина. Высокий, эффектный, красивый, ухоженный. От него приятно пахло, и характер у него был совсем не вспыльчивый, как например у Юры, который постоянно распекал ее по поводу и без повода.

Малахов был антиподом Авдеева. Спокойный, вежливый, он умел предугадывать ее желания. Конечно последние часы, после того как у него украли дипломат, Тимофей сильно расстроился, и Лера тогда впервые за сутки знакомство с ним слышала от него бранные слова и видела агрессию. Но эта агрессия была направлена на самого себя.

Она прекрасно знала, что Юра бы на его месте нашел бы десять доказательств, того, что Лера всему виной. У Авдеева она всегда была во всем виновата. Потому теперь сравнивая поведение Юрия и Тимофея, она не могла до конца поверить, что такие мужчины, как Малахов существуют в реальности. Добрые, щедрые и мудрые.

Ее мысли пошли дальше. Ей подумалось, что она была бы счастлива, если такой парень, как Тимофей обратил на нее свое внимание, но тут же осекала себя:

«Лера остановись! Что ты уже себе навоображала? У Малахова есть любимая невеста, а ты всего лишь играешь роль для его родителей, не более. И он тебе никто. После десятого января Тимофей забудет о тебе, и больше не вспомнит. Зачем ты ему сдалась? Обычная, простая и без денег. У него наверняка очередь из девушек стоит. Это точно».

— Лер, — тихо позвал ее Малахов вдруг.

Лера лежала щекой на его груди, прижимаясь, и не желая открывать глаза. В следующий миг она ощутила, как его рука ласково повела по ее волосам, и он склонился к ней ниже.

— Лера, просыпайся, — настойчиво заявил он. — Электричка через полчаса. Нам еще перрон искать надо.

Открыв глаза, она улыбнулась ему.

— Тогда пойдем искать, — ответила она.

И тут же словила его взгляд, который прямо прилип к ее губам. Она опять смутилась и начала быстро застегивать свою шубку.

— Давай через туалет пройдем, а то три часа в электричке ехать, — попросила она.

— Я сам хотел это предложить, — кивнул он, подхватывая свой рюкзак и ее чемоданчик.

Малахов быстро пошел впереди, а Лера с одной дамской сумочкой важно последовала за ним. Она высоко задирала голову, и довольно смотрела по сторонам. Она была просто счастлива, что идет с ним. И пусть все завидуют тому, какой у нее красивый, сильный и галантный мужчина рядом.

Глава 7

На удивление перрон они нашли сразу, и заняли два места в электричке. Поезд тронулся по расписанию.

— Всё, теперь до Мегиона, а там рукой подать до дома родителей, — приободрил Тимофей Леру.

— Хорошо бы уже добраться, — вздохнула она. — А то мне что-то нехорошо. Голова мутная какая-то.

— Так ночь шатаемся не понять где, потерпи немного, Лерунь, — улыбнулся он. — Скоро уже доберемся. Поспишь, отдохнешь. Помоемся, наконец.

Она печально улыбнулась в ответ, чувствуя, как от его ласкового обращения «Лерунь», по ее телу разлилось тепло.

Несмотря на раннее утро электричка набилась битком, свободных мест не было. Сказывалось приближение Нового года, все торопились вернуться домой. В Сургуте — крупном городе многие жители области работали, а жили в Мегионе или близлежащих поселках и деревнях.

Рядом с Лерой и Тимофеем сидел какой-то старичок в фуфайке и с рыболовными снастями. Напротив — две женщины бальзаковского возраста, которые как-то подозрительно поглядывали на них, и эти взгляды нервировали Леру.

Через час после отправления Лера, спросив позволения у Малахова, снова прикорнула у него на плече. Сказала ему, что хочет подремать. Но на самом деле ей нравилась его близость. Нравился его едва уловимый приятный запах парфюма, а главное его крепкая рука на ее плече, которой он обнимал ее. Она хотела, чтобы все видели, какой у нее обалденный кавалер, оттого наслаждалась всем этим путешествием, хоть и