— Он знает Калифорнию, — уточнил Рой.

Он говорил обо мне, словно меня не было в комнате.

— Я поняла! — воскликнула девушка. — Ты мне постоянно об этом твердишь…

Она встала и потянулась, чтобы продемонстрировать свое тело. Брюки, сидевшие на ней, словно вторая кожа, обтягивали ее бедра, майка с вырезом открывала часть ее хрупких плеч и начало груди. Кожа ее была усеяна пятнышками рыжих конопушек. Она поглядела на меня с открытым любопытством, и ее квадратный подбородок растянулся в широкой улыбке. Она протянула мне вазочку:

— Хотите миндаля?

— Нет, спасибо.

Она начала разведку местности:

— Рой, наверное, сказал вам, что я — настоящее чудовище…

— Вовсе нет. А что?

— У него такая привычка. Он всегда меня критикует.

Следовало ли мне идти у нее на поводу и продолжать шутить?

— Мне скорее показалось, что вас… что он к вам очень привязан.

— Вот как? Значит, на расстоянии он меня ценит?

Скрытое напряжение заставляло меня нервничать.

Катарина продолжала настаивать:

— Рой, ты говорил обо мне хорошее в Париже? Спасибо! Один раз не в счет…

Рой пожал плечами:

— Хватит заниматься самоистязанием.

Мексиканец подал нам теплое печенье на серебряном блюде. Девушка взяла пару штук.

— Люблю французов, — сказала она с полным ртом, — они такие забавные, всему удивляются и все сравнивают с Францией. Ваши мужчины очень приятны, более внимательны к физическому и моральному комфорту женщин.

Рой рассмеялся:

— Потому что ты знаешь, как они ведут себя с «интеллектуалками»?

Я попытался их успокоить:

— Я счастлив, что у вас был приятный опыт…

Она нахмурилась:

— Опыт — это сильно сказано!

И указала на Роя:

— Я упустила несколько побед из-за него.

— Я никогда и ничего тебе не запрещал, — ответил Рой, — Ты свободна. Садись в самолет и лети в Париж. Я тебя не удерживаю. Давай, уезжай!

Она испугалась.

— Ты так говоришь. А если я и вправду захотела бы уехать?

— Дверь открыта.

— А зачем, — произнесла она коварным голосом, — ты пригласил сюда француза, настоящего француза?

Мне не нравилось чувствовать себя ни образчиком, ни объектом этнологических исследований.

— Ты ошибаешься. Эрик не чистый француз, — сказал Рой.

Я кивнул:

— Моя мать была немкой.

— Вот как! — воскликнула она, входя во вкус — Так вот почему вы такой красавец… То есть высокий и светловолосый.

Спасибо тебе, дорогая мать, лишенная материнского инстинкта. Ничтожная и жестокая, ты вырвала мое сердце, а посему я отрекаюсь от тебя и выдумываю такой, какой ты должна была быть в зависимости от складывающихся обстоятельств. Ты в моих рассказах то графиня, то несчастная наследница промышленника, скомпрометировавшего себя сотрудничеством с нацистским режимом. Твое прошлое зависит от места, где я нахожусь, и от людей, которым я про тебя рассказываю. Ты бросила меня потому, что я был тебе «обузой», но благодаря тебе мои внешние данные нравятся людям. Спасибо, мама.

— Немка, — повторила Катарина.

— Все мы — результат смешения рас, — заявил Рой, щелкая орешки, — По крайней мере, здесь, в США. Держите!

Он протянул мне чашу.

— Спасибо, не хочу. Я недавно съел в самолете нечто небольшое и горячее, так, из любви поесть. Там кормят на убой.

— Правда?

Рой возмутился: несмотря на отчаянную конкуренцию между авиакомпаниями, цены на самолет между Европой и Америкой постоянно растут!

Я изобразил подходившее моменту выражение лица и произнес тоном человека богатого и желающего оставаться таковым:

— Все дорого. Я видел один секретный документ по проблемам вашего баланса внешней торговли. Он не радует. Скоро инфляция взлетит вверх.

— Да для этого вовсе не нужно читать донесения шпионов! Это приходит и уходит. Рейганизм закончился, не переживайте за нас, мы всегда сумеем выкарабкаться. Не стоит оплакивать Америку.

Я из осторожности хотел дать задний ход. Но поскольку он ждал моего ответа, мне пришлось заметить, что весь мир в той или иной степени зависит от Соединенных Штатов. Он кивнул с удовлетворением, но атмосфера казалась мне напряженной. Они на меня злились? Если да, то почему?

Катарина подняла с пола лежавшую рядом с ее креслом куртку из грубой шерсти.

— Здесь вечерами прохладно. Не хотите ли взглянуть на вашу комнату? Я вас провожу.

Рой занервничал:

— Останься со мной. Его проводит Альфонсо.

«Его» означало меня.

— Как хочешь.

Как кукла с дистанционным управлением, она осталась сидеть на канапе рядом с ним.

Альфонсо, вероятно, следивший за жестами Роя, подошел незамедлительно:

— Прошу вас, мсье, следовать за мной…

Я поднялся. Столовая, отделенная от кухни деревянной стойкой и высокими стульями для бара, занимала около сотни квадратных метров. Я прошел мимо стола, накрытого на трех человек.

— У вас есть время принять душ. Мы будем ужинать через двадцать минут, — сказал Рой.

Мне нужен был не душ, а теплая ванна и время на раздумья. Я чувствовал себя не лучше, чем сверток с подарком, доставленным после праздника. В чем была причина плохого настроения Роя? Было ли это связано со мной или с его подружкой? Но на меня он сердиться не мог, поскольку ничего не знал об истинной цели моего визита.

Я прошел вслед за мексиканцем по коридору, выходящему к патио, большую часть которого занимал пустой бассейн, освещенный мигавшими лампочками. На сером дне бассейна было выложено мозаичное изображение схватки барракуд.

— Мы закончили его чистить, сегодня вечером начнем наполнять, — сказал Альфонсо, — Но пока вода прогреется… надо будет подождать. Мисс Катарина не войдет в воду холоднее двадцати восьми градусов…

Я заметил поодаль кабинки аккуратно сложенные белые шезлонги. По другую сторону бассейна начиналось крыло апартаментов. Размеры здания были впечатляющими. К комнатам вел длинный коридор. На середине его Атьфонсо остановился, открыл дверь и первым вошел в комнату, чтобы включить свет в тамбуре, все стены которого были заняты встроенными шкафами. Я увидел большую комнату, посередине стояла кровать под балдахином. Альфонсо сразу же включил телевизор. Попи бежал за Оливией, которая спасалась от бородатого гиганта. В правом кармане у меня был один доллар, а в левом — пятидолларовая бумажка. Именно ее я и протянул. Альфонсо слегка улыбнулся.