Прохладная сладость наполнила их легкие. Внезапный эффект был почти опьяняющим. Их охватило дикое желание смеяться, кричать и петь. Затем постепенно из небытия возникли три человеческих лица и призрачный аэрофан. Теперь они ясно видели друг друга, они чувствовали подъем вверх, они проходили сквозь туманную оболочку, которая извивалась и скручивалась, как живые канаты. Еще минута, и они оказались за чертой тумана.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Все трое были почерневшие, чумазые и засаленные, с головы до ног покрытые жирными хлопьями сажи. Трудно было представить себе трех более неприглядно выглядящих оборванцев. Было что-то гротескное в представлении о том, что все лондонцы одинаковы.

Сейчас было светло, средь бела дня, круглый шар солнца поднимался из жемчужного тумана на востоке. Они наслаждались ярким светом. Под ними лежали толстые слои тумана, который мог бы стать настоящим саваном, если ничто не рассеет его.

– Мы на высоте тысячи футов над городом, – сказал Элдред. – Нам лучше протянуть пятьсот футов кабеля.

К крюку на конце гибкого троса Хакнесс прикрепил большую бомбу, начиненную взрывчаткой. Через ушко крюка был пропущен еще один провод – электрический. Все это было осторожно опущено на всю длину троса. Из машины выглянули два встревоженных лица. Гримферн, казалось, небрежно играл с полированным выключателем, вмонтированным в провод. Но руки у него дрожали.

Элдред кивнул. Сейчас у него не было слов.

Указательный палец Гримферна нажал на полированную кнопку, раздался щелчок, почти сразу же грохот и порыв воздуха, от которого аэрофан сильно раскачивался. Вокруг них кружились облака, внизу туманная оболочка закручивалась и разрывалась, как дым, выдуваемый сильным ветром из огромной трубы.

– Смотрите, – крикнул Хакнесс. – Посмотрите на это!

Он указал вниз. Сила взрыва буквально пробила дыру в плотной туманной завесе. Яркий дневной свет хлынул в Лондон, как из гигантского светового люка.

Вот что увидели изумленные жители центра Лондона, выбежавшие из своих домов после того, что они приняли за землетрясение. Эффект был странным, удивительным, который никогда не забудется. В радиусе полумили от собора Святого Павла Лондон был залит ярким светом. Люди протирали глаза, не в силах противостоять внезапному и ослепительному блеску. Они задыхались и ликовали от восторга, когда столб свежего чистого воздуха устремился заполнить вакуум. Пока они ничего не знали о причине этого явления. Этот яркий луч света продемонстрировал странные вещи. Все тротуары были черными как чернила, фасады домов выглядели так, словно их облили смолой. Дороги были темными от копоти. На Ладгейтском холме стояли десятки повозок, от которых отвязали лошадей. Было много автомобилей, у которых, очевидно, не было хозяев. В канаве сидел карманник с кучей дорогих безделушек, сверкающих в грязи драгоценными камнями. Эти вещи были собраны до того, как туман стал невыносимым. Теперь они были полезны вору примерно так же, как слону.

По истечении пяти минут занавес снова опустился. Паникующий карманник с испуганным проклятием снова прижался к земле.

Но Лондон уже не был охвачен тревогой. Мимолетный взгляд увидел аэрофан, и более осведомленные люди поняли, что происходит. Вскоре последовал еще один взрыв, разорвавший занавес над Хэмпстедом; в течение следующих двух часов взрывы продолжались с небольшими интервалами. Каждый раз, когда наступало облегчение, раздавались бурные возгласы.

Вскоре показался небольшой просвет. То и дело человек мог видеть свои руки перед лицом. Над туманными берегами собралась туча, аэрофан был покрыт сверкающим туманом. За час до этого над головой было совершенно ясно. Затем начался серьезный дождь. Непрерывные взрывы вызвали и обрушили дождь, как это делала тяжелая артиллерия во времена англо-бурской войны.

Дождь лился проливным потоком, который вымочил обитателей аэрофана до нитки. Но они, похоже, не возражали. В их жилах все еще бурлил свежий приятный воздух, они работали над своими бомбами, пока не израсходовали последнюю унцию взрывчатки.

А над Лондоном шел дождь. Везде, где в завесе появлялась дыра, шел дождь – черный, густой, как чернила, и такой же безобразный. Весь город надел траурный костюм.

– Облако уходит! – воскликнул Элдред. – Я вижу вершину собора Святого Павла.

Несомненно, крест, как показалось, поднялся в небо. Кусочек за кусочком и дюйм за дюймом медленно разворачивалась панорама Лондона. Несмотря на наводнение, которое с каждым мгновением становилось все чище и чище, улицы были заполнены людьми, заворожено глядящими на аэрофан.

Их возгласы поднимались вверх. Это была их благодарность за дальновидность и научные знания, которые оказались спасением для Лондона. На самом деле, взрывчатка была лишь косвенным средством спасения бесчисленных жизней. Настоящим спасением стало создание проливного дождя. Он сгустил туман и обрушил его на землю в потоке воды с копотью. Это был тяжелый, пасмурный, мрачный день, на который Лондон всегда имеет право роптать, но сейчас никто не жаловался. Благословенный дневной свет вернулся, можно было снова наполнить легкие чем-то вроде чистого воздуха и осознать простое наслаждение жизнью.

Никто не обращал внимания на дождь, никого ни на йоту не волновало осознание того, что он чуть хуже и чуть грязнее самого немытого дворника на свете. Какая разница, когда все одинаковы? Глядя вниз, троица в аэрофане могла видеть, как Лондон сходит с ума, как люди в сером одеянии скачут под дождем, словно школьники при первом снегопаде.

– Нам лучше спуститься, – сказал Гримферн. – Иначе нас ждет бурная овация, а лично я предпочел бы позавтракать. В такой штиль нам не составит труда благополучно добраться до Риджентс-парка.

Клапан был открыт, и огромный аппарат опустился, как порхающая птица. Они увидели суету на улицах, они услышали топот ног. В конце концов, они оказались в толпе, похожей на вопящую толпу обезумевших готтентотов.

VI

Аэрофан снова был надежно размещен, орущая толпа ушла. Лондон был занят одним из своих редкостных безумных праздников. Проливной дождь не имел ни малейшего значения – разве дождь не оказался спасением великого города? Какое значение имело то, что улицы были черными, а люди еще чернее? Опасность была предотвращена.

– Сейчас мы выйдем и осмотримся, – сказал Гримферн. – А пока завтракайте. Подобное никогда не должно повториться, Хакнесс.

Хакнесс искренне на это надеялся. Синтия Гримферн вышла им навстречу. Обильное применение мыла и воды сделало ее милой и красивой, но долго сохранять чистоту было невозможно. Повсюду виднелись последствия тумана.

– Как хорошо, что я снова могу видеть и дышать, – сказала она. – Вчера вечером каждый миг мне казалось, что я задохнусь. А сегодня я словно внезапно попала в рай.

– Рай