Я впилась взглядом в Жулиту. Она, наконец, подняла огромные влажные от слез глаза. Одно мгновение она казалась испуганной, но в следующее уже вскочила, да так резко, что стул с грохотом упал на каменный пол.

— Как вы посмели?! Неужели одна из нас — принцесс рода Милик — станет наградой для узурпатора, тирана, этого… — не найдя слов и заметив, что я совершенно не реагирую на ее порыв, Жулита снова опустила глаза.

— Жулита, прекрати. Это разумное решение, — осадила ее Ханна, но я видела, что она произнесла эти слова сквозь стиснутые зубы, выглядеть спокойной ей становилось все труднее. — Если это условие будет исполнено, кровь наших предков, предков нашего отца, будет течь в следующем поколении правителей Империи.

Дорота, к моему удивлению, промолчала. Она переводила взгляд с Ханны на Жулиту и, видимо, не могла определиться со своим отношением к происходящему.

Слуга поспешно поднял стул для Жулиты, она снова села, все еще не поднимая глаз. Дорота по-прежнему пребывала в смятении, и даже Ханна казалась несколько растерянной.

— Как нам себя вести? — спросила она, и в ее голосе мне послышалась то ли мольба о спасении, то ли обреченность.

— Как обычно, — пожала плечами я. — Если вы надеетесь, что я порекомендую вам способы соблазнения, то зря, я в таких вещах не сильна. Достаточно будет не избегать встреч с Императором, но и не напрашиваться на них. Говорить, когда он изъявит желание побеседовать с вами, и не беспокоить его в остальное время. Если одна из вас все же захочет добровольно принять бремя будущей Императрицы, скажите мне об этом, я постараюсь повлиять на выбор Лайонела. Или вы можете положиться на волю случая, пусть Его Величество выбирает сам.

Мы еще немного побеседовали с Их Высочествами, обсудив наряды и их поведение. Затем они покинули гостиную, и хоть все трое старались показать, что могут с честью вынести возложенное на них испытание, в уголках поджатых губ Ханны я заметила жесткие складки, Дорота держала спину так натужно-прямо, что казалось, будто проглотила кол, а Жулита все ниже опускала голову, стараясь скрыть то и дело подступающие к глазам слезы.

Разговор прошел лучше, чем я ожидала. Когда за принцессами захлопнулась дверь, я поднялась и подошла к окну, вглядываясь в темные переулки города, до которых уже не дотягивались лучи закатного солнца. Некстати вспомнился закат в северном море, в тот день, когда мы с Лайонелом впервые провели ночь вместе. Воскресшие в памяти картины давно минувшего прошлого всколыхнули и чувства, спрятанные в потаенных уголках сердца: я злилась, настолько, что неосознанно сжала кулаки. Ногти впились в ладонь, напоминая, что я — уже не юная девица, которая беззаботно ходила под широким парусом драккара, что сейчас ситуация иная. И эмоции ни к чему.

Перед сном еще долго ворочалась, гадая, как быстро Лайонел поймет, кто я такая? Наверняка осознание придет быстро: хоть я и изменилась с тех пор, как мы виделись последний раз, но не настолько, чтобы при более близком общении не вспомнить, не узнать. Или, может, для него все, что случилось на севере, были лишь коротким, ничего не значащим приключением? В глубине души я не хотела верить, что это так, но понимала: если бы я значила для него в тот момент хоть что-то, он бы не бросил меня и моих людей лицом к лицу с ордой чудовищ.

Весь следующий день заняли последние приготовления, замок приобрел какое-то подобие лоска с помощью расставленных по углам расписных ваз, золотых подсвечников и других мелочей, которые полагалось расставлять в приличном замке. Покушения прекратились, никто даже не пытался меня отравить: либо у моих недоброжелателей пока не было доступа в замок, либо они затаились.

От гвардейцев, которых я отправила вслед за двумя деревенскими мужиками, тоже не поступало никаких вестей. Это меня беспокоило, однако я надеялась, что они присоединились к Лайонелу и прибудут вместе с его людьми.

В бесконечных хлопотах я пыталась выбросить из памяти и сердца всю боль и призрачную надежду, которые смешивались в невероятно болезненный ком и порой мешали дышать. В конце концов утром в день, когда весь замок ожидал прибытия Императора, моей душой вдруг овладело такое мертвенное спокойствие, какого я не чувствовала с тех пор, как выходила замуж.

Горничная затягивала покрепче путы корсета, я уже почти задыхалась, но решила, что хотя бы сегодня потерплю и предстану перед Лайонелом и его свитой в приличном виде. Мои мысли лихорадочно метались от приветственных слов до беспокойства о том, все ли готово к вечернему банкету, как вдруг привычную, но давно позабытую суету светских сборов прервал хлопок двери.

В просторную гостиную, которая отделяла мою спальню от коридора, вбежала Жулита. В нежном платье из золотого шелка, с собранными в высокую прическу волосами и глазами на мокром месте она производила неизгладимое впечатление безутешной страдалицы. Вслед за принцессой в покои ворвалась горничная. Молоденькая и явно недоедающая девчонка попыталась ухватить свою госпожу за руку, но та проворно отскочила и бросилась ко мне.

— Стоять! Не смей портить платье, — рявкнула я как можно более грозно, поняв, что она собирается бухнуться передо мной на колени.

Жулита остановилась как вкопанная и подняла на меня взгляд влажных глаз. Они выгодно сверкнули в лучах заката, проникающих через распахнутые шторы. Принцесса приоткрыла тонковатые, как и у меня с братом, но умело подчеркнутые краской губы.

— Прошу вас, госпожа регент! Ваше Высочество! — взмолилась она и снова на миг подалась вперед, но, вспомнив мой приказ про платье, все же осталась на ногах.

Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой.

— Я уже сказала, что могу только порекомендовать Императору невесту, но препятствовать его выбору не стану.

— Я… вовсе не за тем, — Жулита виновато опустила голову и, опомнившись только сейчас, сделала реверанс. — Напротив, я хотела попросить, чтобы вы порекомендовали Его Величеству меня. Быть может, я моложе своих сестер и меньше разбираюсь в политике, зато здорова и смогу родить ему наследников.

Несколько мгновений я, пораженная таким неожиданным заявлением, разглядывала лицо Жулиты. Ресницы дрожали, губы она