слабо? — негодовала вслух Алевтина, всё равно в тесной кабине лифта подслушивать её было некому.

Можно не сомневаться, теперь-то господин коммерческий директор уж точно её запомнил.

— Сommon sense is not so common (здравый смысл не так уж здрав) — это про меня! — продолжила Аля свою воспитательную беседу.

Это могло бы быть даже смешно, если не было бы так обидно, ведь она знала, чем ей грозят подобные выходки, и вот так сглупила.

Положа руку на сердце, девушка призналась себе, что ей хотелось бы ещё раз сполна насладиться обескураженным лицом Ивана Соломоновича. Однако сейчас ситуация грозила ей серьёзными неприятностями.

Как только Ринберг понял, что ждать его никто не собирается, ледяная маска хладнокровия в один миг слетела с лица господина ревизора, как назвал его дядя Миша, и сменилась таким искренним недоумением, что Алевтине даже стало чуточку стыдно за свой ребяческий поступок.

Как известно, за удовольствие надо платить, главное чтобы кинофильм «Расплата» с ней в главной роли не стал многосерийным. Для этого, как минимум, до завершения визита нужно не попадаться на глаза многоуважаемому Ивану Соломоновичу. Правда, как ей это удастся, Островская пока не представляла.

— Может мне больничный оформить или отпуск? Ага, кто бы его ещё дал. Ладно, чёрт с ним с этим Ринбергом! Переживёт, — решила Алевтина, отметая мысли об их встрече.

В конце концов, она, прежде всего, профессионал. С этой стороны к ней не может быть никаких претензий. Как человек, Алевтина вовсе не обязана всем нравится, даже если в число этих всех входит коммерческий директор холдинга «РиелтИнвестСтрой». То, что Островская сделала что-то специально, ещё нужно доказать. Мало ли от чего закрываются двери лифта. Да здравствует презумпция невиновности! Да и что такого собственно она сделала? Подождет немного. Не сахарный, не развалится.

Полностью удовлетворенная собственными выводами Аля наконец-то стянула солнцезащитные очки, которые неуклюже нацепила ещё в фойе, чтобы своим счастливым видом не выдать себя господину Ринбергу. Впрочем, конспирация всё равно не удалась, и Штирлиц в её лице «как никогда был близок к провалу», оставалось только перейти в режим крота и с головой зарыться в работу.

Островская придирчиво осмотрела себя. Чтобы немного разбавить строгий офисный стиль: сегодня она выбрала светлую юбку и рубашку хоть и белую, но с тонкими голубыми полосками на ней, что в сочетании с любимыми голубыми босоножками складывалось в комплект в морском стиле, жаль только, что до моря от них очень далеко. Алевтина закатала рукава рубашки, расправила юбку, сосчитала до трёх и шагнула из лифта навстречу новому рабочему дню.

Раскрасневшийся Крупельницкий, который до этого нетерпеливо мерил шагами скудное пространство перед лифтом, остановился и пристально на неё уставился, словно припоминая что-то важное.

— Доброе утро, Аркадий Семёнович! — Алевтина очнулась первой.

— Ааа, Островская, ты-то мне и нужна! Где тебя с утра только черти носят? — гаркнул директор: не совсем понятно только, уже бывший или всё ещё действующий.

Видимо незабываемая поездка на такси и неожиданная встреча с Ринбергом перевернули её мироощущение с ног на голову. Первой жертвой стала настройка жесткого контроля и субординации, до сегодняшнего дня работавшая безупречно. Другого объяснения быть просто не могло, потому что, спокойно глядя прямо Крупельницкому в глаза, Аля четко отрапортовала:

— Между прочим, с вашей же лёгкой руки, Аркадий Семёнович, черти меня сегодня не носят, а возят, точнее один носатый такой Кахабер зовут, где-то в районе улицы Московской!

— Чтооо, что за бред?! — возмутился мужчина. — Ничего не понимаю.

— Ну, как же, вы вчера меня послали за доверенностью к нотариусу Шишкову. Офис его, как вам известно, располагается на улице Московской, а возил меня таксист по имени Кахабер, который хоть и не имеет рогов, копыт и хвоста, но обучался, должно быть, в самой преисподней, ибо водит как настоящий чёрт! Вот как-то так, Аркадий Семёнович… — подробно пояснила Алевтина.

— Ну и шуточки у тебя, Островская! Сполна фамилию свою оправдываешь. Точно отправлял. Вот ведь, дурья башка! Я про всё на свете забыл с этим присоединением, — искренне обрадовался Крупельницкий, что вспомнил о своём же поручении.

По некоторой одутловатости лица и другим характерным признакам Алевтина предположила, что забывчивость Аркадия Семеновича вызвана не самим фактом присоединения, а скорее последствиями его бурного празднования.

Вот Иван Соломонович- совсем другое дело, Ринберг выглядел так, будто собрался делать фото на обложку журнала.

Тьфу ты, что за ерунда с ней творится? Откуда только лезут эти мысли?

Слава Богу, что хоть в этом случае инстинкт самосохранения не подвел. Островской хватило ума промолчать и не поделиться своими умозаключениями. Для одного дня Аля и так уже отличилась более чем достаточно!

— Некогда хохмить, Алевтина Андреевна! Коммерческий директор холдинга «РиелтИнвестСтрой» ждать не привык. Он будет с минуты на минуту! Странно вообще, что такой исключительно пунктуальный человек задерживается. Почему это вы до сих пор мне не представили развернутый отчет о работе вашего отдела? Ваше счастье, что господин Ринберг куда-то запропастился!

Ну, положим, ей было доподлинно известно: куда запропастился, где завис и почему застрял многоуважаемый Иван Соломонович, и даже, кто именно ему с этим помог, но просвещать на этот счет Крупельницкого она не стала, а предпочла перейти сразу к рабочим вопросам.

— Как вы и распорядились, Аркадий Семенович, я ещё вчера в обед передала Ольге подробный отчет.

— Ольге, какой Ольге? — недоумевал Крупельницкий.

— Вы были заняты, и я оставила документы вашему секретарю Ольге Носовой…Ляле.

После её слов на Аркадия Семёновича словно нашло озарение, он остановился, ослабил галстук, вдохнул, выдохнул и, когда это не помогло, взревел раненым медведем:

— Уволю дуру к чертовой бабушке!..

От неминуемой и должно быть быстротечной расправы ничего не подозревающую Лялечку спасло появление Ринбега. Мужчина решил не дожидаться лифта, и не побрезговал воспользоваться лестницей. Спортсмен, чтоб его!..

Нарочито довольный вид коммерческого директора холдинга напомнил Островской про мультик, который они вчера смотрели вместе с Сенькой и котом. Уж очень взгляд Ивана Соломоновича походил на тот, которым Том смотрел на мышь, когда мечтал её поймать, разделать и съесть.

11

Когда створки лифта съехались в миллиметре от кончика его носа, вопреки абсурдности ситуации Ивану вдруг стало смешно. Почему-то вспомнились советское детство, кухня в старом доме его бабушки Симы и мультфильм «Ну, погоди!». Только в отличие от неудачливого и непутевого волка, он свою кудрявую зайку упускать не собирался. Прежде с женщинами Ринберг никогда не воевал, да и сейчас не собирался отступать от этого правила, но дерзкую девчонку всё же следовало проучить.

Иван почувствовав настоящий охотничий азарт.