– Так что же все-таки ты изучала?

– Догадайся. Что на прощание я сказала тебе на пляже? Что мне нравится твой голос.

Я с недоумением посмотрел на нее.

– При чем здесь мой голос?

– У меня диплом вокалиста.

6

Когда мы подъехали к парковке отеля «Дон Сезар», Морган показала охраннику ключ-карту от своего номера, и нас пропустили. Я взял гитару, и мы направились к отелю. Двери нижнего этажа вывели нас к широкому, покрытому ковром коридору, который извивался мимо дорогих магазинов и кондитерской. Я почувствовал себя недостаточно хорошо одетым для такого места, но Морган ничуть не смущалась.

Мы прошли в удобно обустроенную зону отдыха: справа от нас находился ресторан с верандой, выходившей на пляж; впереди, чуть слева, – два бассейна, окруженные десятками шезлонгов, и ранее упомянутый бар. В ресторане, уже закрытом, за столиками все еще сидели две-три пары, наслаждаясь тихим вечером.

– Это самый шикарный отель, который я когда-либо видел, – сказал я, стараясь не сильно глазеть по сторонам.

– Он очень старый. В тридцатые годы сюда приезжали отдыхать со всего Восточного побережья, а во время Второй мировой войны его превратили в санаторий для лечения военнослужащих, страдающих ПТСР, то есть посттравматическим стрессовым расстройством. Хотя тогда еще не придумали этого названия. Было время, когда отель пришел в упадок; новые владельцы, вложив силы и средства в ремонт и реставрацию, смогли вернуть ему былую славу.

– Откуда ты все это знаешь?

Она чуть толкнула меня в бок и весело подмигнула.

– В коридоре на стене висит плакат с историей.

В ответ я смог лишь улыбнуться – настолько приятно мне было ее прикосновение. Пройдя мимо бассейнов и бара, мы вышли на деревянный настил, за которым начинались песчаные дюны. Когда мы добрались до песка, Морган остановилась и достала телефон.

– Я хочу сообщить друзьям, где я нахожусь, – пояснила она, и через несколько секунд ее телефон зазвонил. – Они тоже возвращаются, так что скоро будут здесь.

Она взяла меня за руку.

– Не двигайся, я хочу разуться, – попросила она, балансируя на одной ноге. – Не хочу испортить сапоги песком. Теперь задача – не забыть их.

– Не бойся, ты вспомнишь о них, как только поймешь, что ты босиком.

– Надеюсь, – озорно улыбнулась Морган. – Может, я так проверяю, можно ли на тебя положиться. Ну что, пойдем?

– Давай.

Мы ступили на песок и пошли, почти соприкасаясь руками. Ночное небо мерцало звездами, яркая луна словно парила среди них. Море показалось мне тихим и таинственным. У кромки воды я заметил пару, очертания которой были нечеткими в тени; от столиков у бара доносились голоса. Рядом со мной Морган как будто скользила по пляжу, соленый ветерок играл ее волосами.

Огни гостиницы подсвечивали песок. Девушка показала рукой на пару шезлонгов, оставленных кем-то на пляже.

– Смотри, прямо специально для нас.

Мы сели друг напротив друга. Морган повернулась и стала смотреть на воду – спокойную и безмятежную в лунном свете.

– Ночью все выглядит иначе, – заметила она. – Днем море манит, а сейчас, глядя на него, я думаю только об огромных акулах, которые меня там подстерегают.

– Значит, никаких купаний под луной?

– Ни при каких обстоятельствах, – ответила она категорично.

– Хочу тебя спросить… – Я наклонился вперед. – Что ты имела в виду, сказав, что у тебя диплом вокалиста?

– Так называется моя специальность.

– То есть ты поешь?

– Да, чтобы быть допущенным до обучения, ты должен уметь петь.

– А как ты туда попала?

– Ну, помимо выступлений вживую и предоставления записей на пленку, абитуриент должен продемонстрировать владение инструментом – то есть ты должен сыграть на фортепиано. Все остальное как обычно: знание сольфеджио, опыт прошлых музыкальных выступлений и имеющееся музыкальное образование, наличие наград.

– И что, проводятся реальные занятия, или вы просто поете?

– Конечно, масса занятий: общие дисциплины, теория музыки, тренировка слуха, история музыки. Помимо этого важно чем-то заниматься дополнительно. Есть хоровые ансамбли, репетиции, занятия на фортепиано, сольные выступления и концерты. Школа славится своей оперной программой.

– Ты хочешь стать оперной певицей?

– Нет, хотя если вспомнить таких певиц, как Мэрайя Кэри, Бейонсе или Адель, то их отличает не только наличие голоса, но и точность исполнения, диапазон и сила звучания. Нужно овладеть техниками оперного пения. Вот почему я хотела все это изучить.

– Ты же сказала, что любишь танцевать.

– Можно любить и то и другое, – улыбнулась Морган. – Но пение – это моя первая любовь. Сколько себя помню, я пою: в ванной, в спальне, во дворе – везде. Хотя так делают многие девочки. Когда мне пришлось начать носить корсет – до того, как я начала танцевать, – мне было нелегко, и не только из-за родителей или операций. Мне не разрешали заниматься спортом или играть с соседскими ребятами, маме приходилось носить мой рюкзак в школу, а в классе мне нужен был специальный стул. И, знаешь, дети могут быть очень жестокими. Поэтому я стала петь еще больше, это помогало мне чувствовать себя… нормальной и свободной.

Она замолчала, а я представил себе маленькую девочку, закованную в жесткий корсет, которая мечтает быть такой, как все. Наверняка тяжело!.. Она, похоже, почувствовала, о чем я думаю, потому что взгляд у нее стал очень грустным.

– Прости. Я редко делюсь всем этим, особенно с малознакомыми людьми.

– Спасибо за доверие.

– Я не хочу, чтобы меня жалели. У каждого свои проблемы, и у многих они похуже, чем у меня.

Я подумал, что она имела в виду меня – то, как рано я потерял маму, – и кивнул в знак понимания.

– Итак, о твоем пении.

– Ах да! – продолжила Морган. – Короче говоря, родители выбрали для меня занятия пением и игры на фортепиано, куда ходили многие мои друзья. Они думали, что хуже не будет. Но как и в случае с танцами, чем больше я занималась, тем важнее все это для меня становилось. Я пела на протяжении старших классов школы и много лет брала частные уроки вокала. Так что мое поступление в университет стало завершением долгого пути. Мои родители были не в восторге от моего выбора специальности, да я с ними и не советовалась.

– А почему они могли быть против?

– Они врачи, – сказала Морган. Когда я никак не отреагировал, она пояснила: – Мои родители предпочли бы, чтобы у меня были более банальные планы на будущее.

– Значит, ты связываешь свое будущее с пением?

– Это мое призвание, – торжественно заявила она, не сводя с меня глаз.

– Что собираешься делать? Теперь, после завершения учебы?

– Через пару