скрутить золотистую пробку с коньяка, как поступила ущемленная грыжа.

Ян дернулся было в операционную, но ему, как герою дня, сказали отдыхать, заведующий пошел сам, строго наказав, чтобы без него ничего не трогали.

Решив, что это судьба, Колдунов спустился в рентгеновское отделение, но Соня уже ушла домой. Пока Ян соображал, рад он этому или огорчился, ноги сами понесли его наверх, в терапию. Может быть, судьба ждет там?

И действительно, Оля была еще на месте, ожесточенно строчила дневники. Похоже, работы у нее оставалось еще много, потому что, нетерпеливо кивнув Яну, она вернулась к своему занятию, даже не спросив, что ему нужно.

Он посмотрел немного в окно, на широкую панораму новостроек, где дома уже обогнали в росте тополя и липы. Высокий кран, за работой которого он с таким интересом наблюдал в прошлый раз, переехал на другой объект, и теперь его стрела виднелась где-то вдалеке и казалась совсем маленькой.

Солнце сияло тепло и ярко, как летом, небо было высоким и бездонным, но в его прозрачности уже ощущался холод будущей зимы…

– Хочешь кофе? – спросила вдруг Оля, и Ян очнулся от задумчивости. – У меня бразильский, между прочим.

– Может, лучше в кафешку? – прозвучало это неожиданно жалобно, и Ян поморщился.

– Ян, вот ты какой-то непонятливый, – засмеялась Оля, – вроде бы умный парень…

– Да, я такой.

– А слово «нет» для тебя почему-то пустой звук.

– Ну я ж мужчина. Так и должно быть.

Оля засмеялась:

– Так кофе-то в итоге будешь пить?

Буркнув, что не будет, Ян вернулся к созерцанию пейзажа. Далеко внизу по проспекту ехал грузовик с щебнем, за ним карета «скорой помощи» и желтый «икарус» с гармошкой. По рельсам спешил, покачиваясь и звеня, трамвай, а на перекрестке кучка по-летнему ярко одетых пешеходов терпеливо ждала, когда включится зеленый свет. У киоска «Союзпечати» змеилась небольшая очередь, возможно, привезли какой-нибудь дефицитный журнальчик. Приглядевшись, Ян заметил, что очередь состоит в основном из детей, значит, это «Мурзилка» или «Веселые картинки», а может, «Пионер». Жизнь кипела, и Яну хотелось стать частью этой жизни, а не мрачным призраком, который чувствует себя живым только на работе, а выходя в мир, щурится от яркого солнца, яростно борется со сном и в целом не знает, что ему делать несколько часов до следующего дежурства.

– Я думаю, Оля, что у нас с тобой могло бы получиться, – сказал он почему-то хрипло и сглотнул.

– Могло бы. Тогда.

– И сейчас.

Она со вздохом покачала головой:

– Нет, Ян. Чуть бы пораньше еще возможно, да и то вряд ли. А сейчас я думаю, что скоро выйду замуж. И немножко не за тебя.

– Да? А за кого? Ты извини, но я не знал, что у тебя роман. Не стал бы тогда приставать.

– Если честно, романа как такового нет, – улыбнулась Оля, – это скорее династический брак.

– Да? А такие бывают в наше время?

– Конечно. Я серьезный человек, он серьезный человек, родители одобряют, почему бы и нет?

– А как же любовь?

– А ты вот меня прямо любишь?

– Ну как… Если ты серьезно спрашиваешь, то любил тогда и знаю, что смогу полюбить тебя снова.

Оля засмеялась, и Ян хотел сказать, что в такие ямочки на щеках нельзя не влюбиться, но промолчал.

– Знаешь, Ян, это, конечно, очень интересно, но довольно зыбко и неубедительно. Как полюбишь так и разлюбишь, и вообще очень глупо менять общие деловые интересы и блестящие перспективы жениха на любовь, которой даже еще и нет.

– Думаешь? – мрачно спросил Ян.

– Ну да. Старая любовь прошла, а новая еще не родилась.

Закрыв историю болезни, Оля встала из-за стола и подошла к Яну. Ласково погладила по плечу, как ребенка:

– Ты вот обещаешь влюбиться, а даже не знаешь, какая я, – сказала она тихо, – тебе кажется, что я милая и добрая, а на самом деле я холодная и расчетливая стерва.

– Ой, прямо-таки.

– Представь себе. Ты мне нравишься, и раньше, и сейчас, но просто погулять – это вообще не мое, а для семьи ты совсем не годишься.

– Это почему это? – оторопел Ян.

– Так а кому нужен муж, который приходит домой только поесть и поспать, да и то не каждую ночь?

– Кое-что еще забыла.

– В чем, надо полагать, ты великолепен, – фыркнула Оля. – Ян, пойми меня правильно. Ты очень крутой парень, но ты – это только ты, и ничего больше ты девушке не можешь предложить.

– Я понял.

– Не обижайся.

Заверив Олю, что не держит зла, Ян ушел. Стало быть, судьба не ждет его и здесь. Где же тогда? Похоже, в ординаторской хирургии, где мужики уже наверняка вернулись из операционной и нетерпеливо поглядывают на накрытый стол… Надо поторопиться.

* * *

Папа почти каждый вечер бегал в парке, и Надя старалась составить ему компанию, особенно теперь, когда брат ушел в армию. В любую погоду папа надевал старый, пронзительно-синий с двумя узкими белыми полосками по вороту спортивный костюм и шерстяную шапку с греческим орнаментом и помпоном, на ноги – верные шиповки, которые тоже давным-давно следовало обновить, и в целом выглядел как привет из шестидесятых, а в последние годы стал немного похож на незадачливого приятеля высокого блондина в черном ботинке из своей любимой французской комедии. До недавнего времени Надя бегала с ним в пошлых трениках и футболке, но на последний день рождения тетя Люся преподнесла ей поистине царский подарок – турецкий спортивный костюм с широкими красными штанами и красной же курткой с черными узорами. К этой удивительной красоте Надя быстренько связала красную полоску на голову, именуемую в народе «менингиткой», и сразу сделалась похожа на настоящую модную девчонку, если не считать, конечно, кед. Но тут уж нечего привередничать, достать кроссовки все равно что луну с неба.

Каждый раз, собираясь на пробежку, она мечтала, что вдруг, может быть, благодаря каким-то фантастическим обстоятельствам Костя Коршунов окажется этим вечером в их районе и увидит, как она бегает. И заметит, какая она в спортивном костюмчике и повязке на голове… И вдруг влюбится…

Но мечты мечтами, а у Кости не было и не могло быть никаких дел рядом с ее домом.

Наде не очень нравилось нарезать круги по небольшому парку возле домостроительного комбината, она бы лучше прогулялась по району, но папа утверждал, что по асфальту можно бегать, только если хочешь в хлам разбить свои коленки.

Приходилось изо дня в день наслаждаться одним и тем же пейзажем и сталкиваться с одними и теми же собаками, вышедшими на вечерний выгул, которые уже