Он с ней спал — скребется в подсознании крайне болезненная мысль.

Чтобы как-то отвлечься от этого всего вставляю в уши эйрподс (наушники — прим. авт), переворачиваюсь на живот и укладываю голову на согнутый локоть. Пытаюсь успокоиться до тех пор, пока не чувствую движения. Открыв глаза, вижу перед собой Соболева, который улегся рядом.

Он кивает на наушники, хочет что-то сказать. Приходится снять один.

— Сгоришь ведь, — Ваня недовольно осматривает мои плечи и кивает на крем. — Давай помогу.

— Помог уже.

Кинув многозначительный взгляд на Рори, отворачиваюсь и щурюсь от ярких бликов солнца, играющих с ершистыми морскими волнами.

Соболев смеется, а у меня дыхание сбивается от злости.

Убью его, ей-богу!

— Ты что… ревнивая? — спрашивает он, аккуратно поправляя завязки на моей спине.

Задумываюсь. Разве может ревнивый человек встречаться с парнем, который организовывает конкурсы красоты? Конечно, нет.

— Ревнивая Тая, — теперь утверждает Ваня.

— Скорее брезгливая, — буркаю в ответ. — И хватит меня лапать, Соболев.

— Сегодня ещё и не начинал, но чувствую, скоро сорвусь. Пошли поплаваем, Тай? Только вдвоем.

Возмущенно оборачиваюсь и уставляюсь на него. Смотрю строго на лицо, а не ниже. Потому что его жестокие уроки я… усвоила. Раз и навсегда. Я девочка способная, мне два раза повторять не надо.

Но его угловатый, прямолинейный флирт десантника обескураживает и путает.

Вчера он целовал меня там… в ночи. Чуть не изнасиловал у колонны. Его мужской табачный вкус проник мне под кожу, прямо в сердце и чувствует себя там довольно вальяжно. Словно уходить точно не собирается.

А сегодня Соболев и сам опять не отлипает. Это что-то значит? Или ровным счетом ничего?

— Тай… пошли в воду, — горячие пальцы обхватывают моё запястье и тянут на себя.

Этот жест, конечно, не остается незамеченным для девчонок, которые тут же открыто начинают переглядываться и закатывать глаза.

Решаю убить сразу двух зайцев. Вернее, четырёх.

Деловито поправляю купальник и киваю Ване, чтобы приблизился. Окидываю внимательным взглядом серо-голубую татуировку на плече и, игнорируя свою унылую тахикардию, шепчу ему на ухо:

— Аврору позови. Она уже весь «крейсер» искрутила, чтобы ты внимание обратил. Постреляете там «из пулемёта», Соболев.

Отодвинувшись, тоже ему подмигиваю. Злобно. Рассержено, как умею. И под оглушительный мужской хохот поднимаюсь с кожаного мата.

Поправив трусы, встряхиваю волосами. Если он думает, что ночью можно прижать к колонне меня, а сегодня лапать при мне других… и я буду это терпеть — он ошибается.

Прикусываю губу от обиды.

О том, что саму меня ждет Роберт, помалкиваю. В конце концов, у нас с ним не было ничего серьезного. Пара поцелуев в машине. Роб ни какой-нибудь варвар, чтобы прижимать меня к первым попавшимся поверхностям. И уж точно не пулемёт.

Спустившись, отправляюсь в туалет. Кожу действительно начинает неприятно покалывать и она покрасневшая. Решаю срочно отыскать в вещах, сброшенных на диванчики, рубашку. А едва открываю дверь, снова сталкиваюсь с Ваней. Не глядя ему в глаза, пытаюсь сдвинуть с места, но он снова скалой прикидывается. Такой же могучей, как те что вокруг.

— Я с ней не спал, — произносит он тихо.

— Соболезную…

— Не спал. И вообще, ни с кем…

— Тем более, соболезную, — усмехаюсь.

— Эй… я имею в виду здесь… в отеле, — возмущается он, прижимаясь ко мне разгоряченным торсом.

Если обычно его тело кажется кипящим, то сейчас вообще бурлит огнём. И меня заставляет гореть… Мужские пальцы жадно стискивают талию.

— Мне все равно, Вань.

Бьюсь об заклад, мы оба понимаем насколько то, что я говорю — неправда.

Пытаюсь вырваться, но Соболев только скучающе наблюдает за моими жалкими потугами и морщится:

— Уймись, Малифисента.

— Малифисента?..

— Ага, злобная фея-королева, драконившая Аврору, — весело произносит, жарко целуя меня в щеку.

— Да иди ты, — вспыхиваю, всё же вырываясь и незамедлительно продвигаясь наверх.

Сразу возле лестницы сталкиваюсь с Юрой, который возбужденно делится эмоциями от погружения со всеми присутствующими.

— А вы чего здесь скучаете-то, как пенсионеры? — громко спрашивает Костик, подступая ко мне сзади. — А ну быстро в воду.

Прохладная ладонь мягко бьёт меня по спине, и я, черт возьми, теряю равновесие. Падая, истошно кричу и ищу глазами единственное своё спасение — Соболева. Последнее, что вижу — то, как грубо Ваня отталкивает парня и, скинув телефон из кармана шорт, не задумываясь ныряет в бездну прямо за мной.

Глава 12. Тая

Такая прекрасная, лазурного цвета вода изнутри черная…

Черная, холодная и страшная.

От испуга теряю первые секунды, самые важные для спасения. Камнем отправляюсь ко дну, а когда инстинкт самосохранения просыпается, оказывается уже поздно. Толща воды над головой слишком плотная.

Света всё меньше, как и сил.

Пытаюсь выбраться, беспорядочно перебирая руками и ногами. Воздуха в легких все меньше, в голове шум, легкие сокращаются, требуя воздуха.

Требуя жить.

Паника внутри купирует остатки здравого смысла, и я сдаюсь. Сдаюсь именно в тот момент, когда приходит помощь — сильные руки, метр за метром вытягивающие моё тело на поверхность.

Глазам становится всё ярче. Вцепляюсь мертвой хваткой в Соболева.

— Тая, — орет он, когда мы оба выплываем. — Ты меня зарежешь своими ногтями, полегче.

Пытаюсь вдохнуть, но не получается. Закашливаюсь до поступающей тошноты, но хватку не ослабляю. Зацепляюсь за тело Соболева ещё и ногами, стараюсь не повредить кожу на плечах.

— Ну пиздец, — ругается он, пытаясь плыть в сторону яхты.

Пока забираюсь, больно ударяюсь рукой об настил. Вскрикиваю.

— Всё нормально?

— Да, — хриплю в ответ. Юра с Костей помогают нам окончательно выбраться из воды. Последний повторяет одно и то же, извиняется, но Соболев молчит, и я помалкиваю. Девчонок вообще не замечаю, не до того. А потом и вовсе отключаюсь.

Видимо, так срабатывает психика. Очухиваюсь от легких пощечин.

— Ну, ты чего? Испугалась, Тай? — спрашивает Ваня, нависая сверху. — В воде ведь молодцом держалась. А сейчас что расклеилась?

Быстро окидываю взглядом узкую каюту и слабо пытаюсь от него отодвинуться. Соболев горячий как печка, а мне будто снова воздуха не хватает, как там, на глубине. Черной и пожирающей. Я теперь это чувство никогда не забуду. Будто всё. Конец.

— Я… плавать не умею, Вань, — отзываюсь всхлипывая.

Светлые брови недоверчиво приподнимаются.

— Да ладно? А ты об этом кому-нибудь говорила?

— Этим твоим, ханты-мансийским…

Зло киваю наверх и потираю ушибленную ладонь. Больше, конечно, обидно, чем больно. Ещё раз пытаюсь отодвинуться от него, но на этот раз сильные руки спасителя легко отпускают и заботливо укрывают моё дрожащее тело пледом.

— Побудь здесь, — бормочет Соболев, отворяя дверь. — Я сейчас вернусь.

Судорожно