попадал. Вот только вреда им это причиняло мало. Но зато удавалось хоть на время отгонять монстров. Двое из шести уже отстали. Сердце одного из них мальчишка все же достал. А второй, чья правая передняя лапа и лопатка были пронзены десятком стрел, больше не мог продолжать погоню с прежней скоростью. Так продолжалось около часа, пока колчан лучника почти полностью не опустел. В нем оставалась всего одна стрела с насечками на торце и капелькой его засохшей крови на наконечнике. В преследователей даже была брошена так и не съеденная фазанья тушка, которая до этого за лапки была привязана к дорожному мешку парня. Рядом с его сапожками. Но надежда отвлечь их сырым мясом не оправдалась. Порождения пепла попросту проигнорировали мертвую плоть, продолжая погоню за живыми.

— У меня стрелы закончились! — крикнул юноша, собираясь выстрелить последней. В конце концов, жизнь дороже напоминания о собственном бессилии и трагичной гибели семьи из четырёх человек.

— Полезай на козла, хватай поводья и правь. Дальше я сам!

— Хорошо! — не стал возражать и задавать вопросы парень, а сделал, как ему было велено, беря управление несущейся повозкой на себя. В свою очередь, отец Бран перелез в кузов и, покопавшись в своих свертках, достал ножны с мечом. Обнажив клинок, мужчина встал на одно колено, прижался к борту и, укрывшись за ним, несколько раз наотмашь рубанул подобравшуюся достаточно близко пепельную тварь. Попал куда и целился — по лапе. Истлевшая плоть легко перерубилась. Оставшись без конечности и опоры, монстр кубарем покатился по лесной дороге, безнадежно отставая от добычи.

Секунду спустя второе отродье пепла сумело запрыгнуть в повозку сзади. Рыча, оно надвигалось на священника. Но тот, не растерявшись, резким выпадом вогнал кончик меча в глазницу твари, содержимое которой давно уже запеклось, и с силой дёрнул свое оружие в сторону, заставляя голову чудовища отвернуться от него. Ну а дальше отцу Брану хватило двух точных ударов, чтобы пронзить пылающее сердце. И ещё несколько пинков, чтобы сбросить окончательно издохшую тушу на дорогу.

Занятому управлением повозкой Ирбису не довелось увидеть эту скоротечную схватку. Было не до того, чтобы оборачиваться назад. Зато он заметил яркую вспышку за спиной и услышал глухой хлопок сразу после того, как стихли слова молитвы, наспех читаемой священником.

— Что это было⁈ — испуганно вскрикнул зверолюд, собираясь обернуться и посмотреть.

— Не отвлекайся. За дорогой следи! — холодным, резким, приказным тоном велел мужчина.

— Да! — подчинился юноша.

Действительно, отвлекаться ему не стоило. Конь нёсся сломя голову, обезумев от страха. Удерживать его на дороге было очень трудно. Зверь то и дело норовил свернуть в лесную чащу.

До Финова угодья путники добрались только на рассвете. Оба они были живы и почти невредимы. Только у отца Брана появился достаточно глубокий укус на левой руке, которой он прикрылся от броска одной из тварей, сумевшей запрыгнуть в повозку и подобно первой оставшейся в лесу мертвой обугленной тушей. Несколько прорех на рясе священника после ночной передряги не стоили внимания.

* * *

Они остановились на окраине деревни. Погони больше не было. Последний уцелевший монстр отстал сам, когда до поселения оставалось минут десять езды. Взмыленный конь, геройски вывезший повозку из опасного леса, нервно пощипывал реденькую травку.

— Нас не встречают, — хмыкнув, заметил мужчина.

— А должны? — нервно поинтересовался юноша, занятый перевязкой руки попутчика.

— В других деревнях дозоры выставляют, чтобы тварей пепла отгонять. Или хотя бы успеть предупредить остальных. А тут таких не видно…

— Может, прячутся?

— Нет. Не думаю. Иначе к нам бы сейчас вышли. Права была мать Агата. Что-то тут не так…

Повозка вновь тронулась с места. Теперь уже не спеша, она катилась по мирно спящей деревушке.

— Вы… Вы ведь колдовали? Там, на дороге… — тихо спросил обувающийся Ирбис своего попутчика, — и мечом хорошо пользуетесь.

— Да, сын мой. Боги одарили меня кое-какими способностями.

— Я думал, что священникам нельзя пользоваться оружием.

— Это не так. Обычно моим братьям и сестрам по вере нет нужды прибегать к насилию. Но времена нынче темные настали… Перед лицом зла нужно уметь защитить себя и отстоять правое дело! — уверенно ответил отец Бран, — давай-ка найдем, с кем тут можно переговорить.

— И лекаря для вас. Вот…

— Спасибо за заботу, сын мой. Но моя рана не столь уж и серьёзна. Я должен приступить к своим обязанностям. Нужно найти старосту… Правь к центру деревни. Там разберемся, куда дальше.

— Эм… Я плохо ориентируюсь в городах и деревнях. Можете говорить, куда ехать.

— Прямо по дороге.

— Хорошо.

Вскоре они остановились на пересечении двух деревенских улочек, образующих небольшую площадь, возле дома, над дверью в который покачивалась вывеска с надписью «Лань». Зверолюд и мужчина слезли с повозки и направили ко входу. Но войти не успели, так как священник заметил во дворе одного из домов двух женщин. К ним и направились.

— Здравствуйте, люди добрые. Я отец Бран, а моего юного попутчика зовут Дайн. Подскажите, как нам найти старосту этой деревни?

— Доброе утречко. А вы, поди, наш новый священник? — спросила одна из тёток.

— Верно, дочь моя.

— Ой, а что с рукой то у вас? — поинтересовалась другая.

— Монстры в лесу напали.

— Да вот же дом Клива! Справа. Только он ещё спит, поди.

— Ой, да ладно тебе! Проснется. Не переломится.

— Благодарю вас. А церковь здешняя где.

— Дак нет её у нас. Не отстроили ещё новую.

— Благослови вас боги, добрые женщины!

Покинув их, пара путников направилась к нужному дому, никак не выделявшемуся среди прочих. Стучаться в дверь пришлось почти десять минут, пока на пороге не появился высокий, худощавый лысеющий мужчина с сонным лицом и редкими растрёпанные черными волосами, одетый в простенький серый домашний халат.

— Что за выродка принесло в такую рань? — с ходу раздражённо рявкнул он, — а вы ещё кто такие?

— Я отец Бран. Ваш новый деревенский священник. Прошу прощения за то, что пришлось разбудить тебя.

— Я Дайн, — тихо представился юноша.

— А… Ну, заходите, коли так. Меня зовут Клив Кечкин.

Зевнув, человек пропустил гостей в свое жилище.

В доме оказалась совершенно обычная обстановка. Пара комнат, кладовка да кухня. Только простая деревянная мебель без излишеств.

—