— Сколько вам было лет, когда она умерла?

— Пять.

— И вы попали в приемную семью? Разве они не пытались найти ваших родственников?

— Они были слишком бедны и не могли взять на себя заботу о ребенке, которого даже никогда не видели.

Он говорил очень сухо, безо всяких эмоций, но ей показалось, что в его взгляде промелькнула ярость.

— Мне очень жаль.

— У приемных родителей мне жилось неплохо. — Он пожал плечами. — Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я не ввязывался бы во всякие авантюры, а продолжал мирно жить с ними. В колониях было ужасно. Но, по крайней мере, этот опыт помог мне стать честным человеком. Это и достаточное количество денег, чтобы не ввязываться в криминальные схемы, когда мне чего-то хочется.

— И у вас нет братьев или сестер? Вообще никакой семьи?

— У вас же тоже нет братьев и сестер. Должен ли я жалеть вас? — с усмешкой спросил он.

— Я не жалею вас. Я просто сочувствую. Мне всегда хотелось иметь брата или сестру.

— Почему? У вас же столько кузин и кузенов, которых вы обожаете.

— Верно. Но у них у всех есть сестры и братья. И я чувствую себя обделенной. — Она глотнула кофе. — Но если честно, они все считали меня за сестру. Особенно Рози. Я выросла в ее доме. Мои родители работали, а тетя Агата была домохозяйкой. Я приходила к ней каждое утро перед школой. А после уроков вместе со всеми возвращалась к ней домой. Родители забирали меня после ужина, и мне так не хотелось возвращаться домой, в пустую комнату. Когда мне разрешали ночевать не дома, я была наверху блаженства.

— Ночевки вне дома я могу понять, — сказал он сухо. — Мне самому они очень нравятся.

— Полагаю, вам придется на время отказаться от них теперь, когда вы влюблены в меня, — мило улыбнулась она.

Их взгляды встретились, и приятная волна чувственности захлестнула ее. Но она не испугалась этого. Она не боялась его. Она, наоборот, представляла, каково это будет — заняться с ним сексом. Он был альфа-самцом в расцвете сил. Ее тело подавало ему сигналы даже без ее осознанного желания. Она заметила, что он насторожился, почувствовав это.

Ее дыхание участилось, а глаза увлажнились. Она отвела взгляд и уставилась на голубой горизонт.

— Как мы станем играть роль влюбленных, если мы терпеть не можем друг друга?

— Разве? Я готов поклясться, что у нас был один момент.

— Понимаю. У вас начался бред.

— Вы интригуете меня. Если это ваш защитный механизм, то почему он сработал? Потому, что вы знаете, что привлекаете меня? Или потому, что вас тянет ко мне, и вы чувствуете себя неловко из-за этого? Потому что не контролируете свою реакцию? Или не можете манипулировать мной?

Проблема действительно состояла в том, что она не могла контролировать свою реакцию, но она не хотела признавать это.

— У вас сейчас есть кто-нибудь, с кем вы ночуете вне дома и кому придется дать отставку?

— Нет, в данный момент нет.

Почему это заставило ее покраснеть?

— Посмотрим, как мы вынесем воздержание.

Он откровенно смеялся над ней.

— А как вы обычно вступаете в отношения с женщинами? Ваши внутренние часы подсказывают вам, что пора с кем-нибудь переспать?

— Нет, я просто встречаю женщину, чье общество приятно мне, а дальше все идет, как идет.

— Вау. Надеюсь, меня эта чаша минует.

— О нет, я получаю огромное удовольствие от общения с вами. Кстати, я не проявляю самодовольства, когда выигрываю. Когда вы окажетесь в моей постели, я не стану бубнить: «Я же говорил вам!»

— Приготовьтесь увидеть мой победный танец, когда этого не произойдет. Я невыносимо горда собой, когда побеждаю.

— Мое эго это перенесет.

Он старался снова поймать ее взгляд, но она упорно смотрела на свою булочку с джемом.

— Расскажите мне о светской жизни в Нью-Йорке, — после некоторого молчания попросил он. — Я полагаю, вы пользуетесь огромным успехом. Я хочу знать обо всех мероприятиях, начиная с сегодняшнего дня.

— Желаю удачи. — Она скорчила гримасу. — Я редко принимаю приглашения, особенно на вечеринки и благотворительные базары. Я просто посылаю чек в благотворительный фонд, чтобы не тратить времени.

— Почему это трата времени? Это же зависит от ваших целей, верно? Какие у вас цели?

— Когда я иду на какое-нибудь мероприятие? Просто пообщаться с друзьями или с родственниками. Я люблю танцевать, но невозможно танцевать с мужчинами, которые думают, что ты хочешь отправиться к ним домой. А меня не интересуют такого рода интрижки, — твердо сказала она, потому что это было правдой. — Я не хожу на приемы, чтобы завязать полезные знакомства. Единственной причиной выхода в свет я считаю желание хорошо провести время, а я очень разборчива в этом вопросе. А какие у вас цели?

— Те же, что и у вас. Я всегда в точности там, где хочу быть.

Она в этом не сомневалась. Он сидит с чашкой кофе на вершине башни, откуда можно увидеть Гавайи.

— Но я многое узнаю о людях на светских мероприятиях. И нахожу там идеи для своего бизнеса.

— Это звучит немного цинично.

Он пожал плечами.

— Бизнес есть бизнес.

— Ювелирный бизнес очень благодарный, — сказала она, наливая себе еще кофе. — Мужчины дарят своим женам кольца и ожерелья как знак любви, но это и символ их статуса, и страховка на черный день. В семьях было принято дарить часы или подвески на памятные даты — окончание школы и так далее. А теперь детям дарят планшеты или игровые приставки, которые устаревают через пару лет.

— Если все так обстоит, почему вы занимаетесь ювелирным бизнесом?

— Потому что это и наука, и искусство. И люди никогда не жалуются на то, сколько денег они потратили. Они счастливы, потому что чувствуют, что приобрели что-то ценное, и им нравится украшать себя. Я могу за пять долларов поставить новый замок на ожерелье, и человек будет улыбаться весь день.

— И поэтому я не понимаю, почему поднялся весь этот шум из-за серьги. Вы готовы заплатить больше, чем она стоит на самом деле, но зачем она теперь нужна вашей бабушке? Если вы хотите порадовать ее воспоминаниями, гораздо лучше сделать ей альбом с фотографиями тех мест, где она родилась и выросла.

— Это ностальгия. А серьга — это символ любви.

— У меня нет вашего большого опыта в таких делах, конечно, — едко сказал он. — Но эта эмоция кажется мне верхом бесполезности.

Она тоже относилась с некоторым цинизмом к романтической любви. Но при всем при этом его презрение задело ее. Словно он обнаружил ее самые сокровенные мечты и посмеялся над ними. Она хотела верить в любовь, ей было необходимо верить, что однажды это случится с ней. А серьга ее бабушки была доказательством тому, что такая любовь существует.