— Мы и так уже попали в большую беду, Петр Ильич. А пустые насмешки никак не помогут нам.

— Нет, помогут. Они помогут нам не быть дураками. — Петр, покачиваясь, поднялся на ноги. — Это поможет нам, если наши преследователи, например, будут готовы подозревать каждый стог сена и каждую лошадь, а стражники у ворот, которые упустили нас, вряд ли будут заявлять направо и налево, что они просто-напросто поддались обману и оставили свой пост. Они будут говорить, что были околдованы, и они наверняка не пойдут сюда, в эту темень, разыскивать колдунов и оборотней, которые могут проходить прямо через запертые ворота. Так скажи спасибо им за то, что они такие дураки.

— Так куда же мы все-таки идем? — спросил Саша, глядя, как Петр сворачивает с дороги, направляясь через луговину на восток.

— Прямо в ад, ко всем чертям, — сказал Петр. — Или иди со мной, или возвращайся назад и объясняй стражникам, что ты «тоже был околдован».

— Я не хочу! — закричал Саша.

Но Петр молчал, продолжая идти, и мальчику ничего не оставалось, как догонять его.

В темноте они вышли на какое-то место, напоминавшее заброшенную дорогу. Она сильно заросла сорняками, так что идти по ней было еще труднее, чем по чистому полю. Но все-таки это было неплохо, считал Петр, так как дорога вселяла уверенность, что их путешествие будет не напрасным: она удержит их от случайного падения в овраг, она поможет избежать тупиков и хоть куда-нибудь да приведет, или, по крайней мере, уведет как можно дальше от Воджвода. В конце концов, он надеялся хотя бы на это.

— Расскажи что-нибудь, — обратился он наконец к мальчику, видимо почувствовав, что его рассудок слабеет, а мысли разбегаются во все стороны.

— О чем? — спросил Саша.

— О чем хочешь, мне все равно.

— Да я и не знаю ничего, что мог бы тебе рассказать.

— Бог мой, да например, что ты хочешь делать, где бы ты хотел побывать и что тебе хотелось бы увидеть?

— Я не знаю, потому что никогда не думал об этом… Я думал только о том, что мы спрячемся где-нибудь, на время, до тех пор пока твои друзья…

— Не будь наивным… Неужели ты собираешься работать на старика Федора всю оставшуюся жизнь?

Наступила тишина.

— Он хотя бы платил тебе?

— Нет, — ответил Саша слабым голосом.

— Вот старый скряга… Михаил только и делает, что тратит деньги без всякого счета, а ты с утра до вечера только работаешь?

— Михаил его родной сын.

— А ты еще назвал меня вором.

У него не было никакого желания продолжать спор, потому что даже это отнимало силы, но детская покорность судьбе и наивное простодушие привели его в ярость.

— Он просто держит тебя за дурака, малый, используя тебя как ломовую лошадь, поэтому его сын и может просаживать отцовские денежки в первом попавшемся трактире, а ты еще пытаешься оправдать его.

— Он не может обманывать меня.

— Ха-ха. Он просто молча обманывает тебя, только и всего. — Петр вновь почувствовал приступы боли, которая обострялась при каждом шаге. Он уже хотел оборвать разговор, но приводимые ребенком аргументы вызывали негодование, и ему захотелось попытаться понять мальчика.

— Ты должен был бы разбить голову Михаилу еще несколько лет назад. Это, возможно, пошло бы на пользу вам обоим.

— Я не могу.

— Михаил придурковат, а ты нет. Возможно, ты никогда об этом и не думал. Ты позволяешь людям помыкать собой, и они пользуются твоей слабостью, даже не задумываясь над этим. Это происходит и в случае с Михаилом, и с дядей, не говоря уже о твоей тетке. Ты хочешь быть колдуном, малый…

— Не говори так, это приведет к беде! — сказал Саша. — К беде! Ты не веришь в них, а я, может быть, один из тех, кто верит.

— Ты — один из тех… кто верит?…

Возможно, что Саша принял это за издевательство, потому на некоторое время установилась тишина.

— Послушай, малый, конечно, каждый может притворяться и воображать, что угодно. В каждом есть скрытые тайные силы, каждый пытается возмещать свои собственные недостатки на окружающих дураках. Но учти, что ведь со временем ты станешь взрослым.

— Каждый только и говорит о том, что я неудачник, — воскликнул Саша. — Но ведь я хотел, чтобы Михаил упал в лужу, ты понимаешь это? Я хотел, чтобы мы удачно миновали городские ворота, чтобы за нами не было погони и чтобы щеколда упала на свое место…

— Да ведь и я хотел того же самого, но наша удача никак не связана с нашими желаниями.

— Она связана с моими! Дом моих родителей сгорел, Петр Ильич. Михаил свалился в лужу, а мы прошли через ворота, и нас пока никто не нашел. Иногда это дает хороший результат, а иногда — плохой, но ты не можешь заранее предсказать, какой он будет. Например, ты можешь сказать, что больше не желаешь выносить побоев своего отца, и… твой дом сгорает дотла…

Мальчик почти сорвался на крик.

— Но это бессмыслица, — сказал Петр.

Саша насупился, отвернулся в сторону и некоторое время тер глаза.

— Это тебе сказал твой дядя?

— Нет, это сказала наша соседка. Наш дом сгорел дотла. Люди в городе говорили, что я приношу лишь одни несчастья, будто я человек с дурным глазом, а дядя Федор никогда не разрешал мне приближаться к посетителям и объяснял мне при этом, что, если кого-то из них постигнут неудачи, то люди будут уверены, что в этом моя вина.

— Очень любезно с его стороны.

— Но это не простое совпадение! Все происходит в зависимости от моихжеланий…

— Тогда почему бы тебе не захотеть стать князем или царем?

Саша опять насупился и ничего не сказал на это замечание.

— Тогда нечего и говорить, что все происходит так, как ты того хочешь.

— Ты не можешь знать, как это может повернуться в том или другом случае. Если ты рассуждаешь о подобных вещах, то представь себе, что царь может умереть или случиться война. Мне не нравится такое, и я даже не желаю думать об этом!

— Значит, у тебя большие замыслы. Так чего же ты все-таки хочешь, малый?

— Я не хочу ничего.

— У тебя нет никаких желаний? Тогда пожелай, чтобы мы благополучно выбрались из этой истории, если это сработает.

— Ты так ничего и не понял. Ведь нельзя именно так прямо выражать свои желания. Например, если бы мы умерли, то уж наверняка бы выпутались из этой истории, и желание было бы выполнено, но вот таким образом. Ты должен думать о чем-то таком, что не содержит никакого вреда в себе, и даже тогда ты не знаешь чего-то конкретного, потому что думаешь сразу обо всем…

— Итак, ты пытаешься ничего не хотеть и стараешься ни в чем не нуждаться. Но ведь, на самом деле, это сплошная чертовщина, Саша Васильевич. Это та самая чертовщина, в которой ты живешь.