Кто бы говорил! Моего драгоценного кузена, небрежно прислонившегося к каминной полке, вполне можно было принять за швабру, если бы не спутанные рыжеватые патлы и серьга в форме черепа в левом ухе.

Я решила идти напролом.

– А вот и мы! – с этим возгласом я вытолкнула Бена на середину комнаты. – К сожалению, в размерах я не уменьшилась. Вы что, совсем разучились любезно здороваться?

– Дорогая, к чему такая воинственность?! – Ванесса вынырнула из ближайшего к камину кресла и устремила свои бесстыдно лучистые глаза на Бена. Стыдно признаться, но тот улыбнулся ей самым глупым образом. – Элли, милочка, ты не представишь нас своему замечательному другу? – надув вишнёвые губки, протянула кузина. – Все жутко заинтригованы!

Поскольку единственным мужчиной, с которым меня видела Ванесса, был носильщик на вокзале Чаринг-Кросс, я решила погрузиться в величественное молчание. Пусть Бен сам разбирается. Судя по всему, этот негодяй только того и ждал. Поздоровавшись со всем за руку, он бархатным голосом заметил, что погода отвратительная, а затем, подобно маятнику своего знаменитого лондонского тёзки, качнулся к моей прекрасной и беспринципной кузине. Надо бы напомнить, что разговор с врагом не входит в условия контракта, но было уже поздно.

Служащий из «Сопровождения» вовсю сыпал шутками, описывая нашу поездку, из этого красочного рассказа я предстала не в самом лучшем свете. Его слова падали на благодатную почву: Ванесса обладала подлым талантом слушательницы, с особой силой расцветавшим в компании привлекательных джентльменов.

Камин, подобно иссякшему вулкану, извергал больше дыма, чем тепла. Тем не менее от брюк Бена валил пар, как, впрочем, и от его мыслей, если судить по пылающим глазам. Тётушка Сибил пробормотала какую-то ерунду про сандвичи с ростбифом и чай и удалилась на кухню, предусмотрительно оставив дверь приоткрытой.

– Сквозняк, – поморщилась тётушка Астрид, – когда-нибудь сведёт меня в могилу.

– Да будет вам, тётя! – Фредди конвульсивно дёрнулся. – Если вас не доконали ишиас, люмбаго и изжога, то куда там заурядной простуде. Кстати, я слышал от мамочки, что вас недавно скрутил особенно неприятный приступ геморроя?

– Фи, Фредди! – тётушка Астрид яростно втянула в себя воздух. – Нельзя же быть таким вульгарным!

– Простите, тётушка! Я должен был догадаться, что в этом случае вы вряд ли бы сумели сесть, – хихикнул Фредди, самодовольно поглаживая жидкую бородёнку.

– Ради Бога, Фредди! – рявкнул дядя Морис. – Прекрати себя ощипывать. Люди подумают, будто ты линяешь. И прошу тебя, сядь! Или на худой конец замри! А то меня скоро укачает от твоего мельтешения.

Фредди снова припал к каминной полке, на его лице не было и следа раскаяния. Он игриво ткнул меня в бок.

– Элли, а ты ни разу не пыталась похудеть?

– Фредди, а ты ни разу не пытался устроиться на работу?

Он укоризненно посмотрел на меня.

– Ещё как пытался! Но проклятые работодатели не готовы принять мои условия: трудовой день с двенадцати до часу с часовым перерывом на обед.

– Ох, Морис, должно быть, сынок доставляет вам с Лулу немало беспокойства! – язвительно вставила тётя Астрид. – Бедная, бедная Лулу! Она так любит малыша Фредди!

– Кстати, о любящих мамашах, – сказала я, озираясь, – а где тётушка Лулу?

– Наверху. Гоняется за клопами, чтобы немного успокоиться. Старушка сегодня слегка не в себе, – Фредди закатил глаза и театрально стукнул себя кулаком в грудь. – Как ты можешь догадаться, вина целиком и полностью лежит на мне. Ванесса опять меня переплюнула, да сгниют у неё все зубы! Кстати, обрати внимание, эта проныра уже рассказывает твоему дружку о своих успехах. Маман не смогла вынести очередного триумфа нашей ненаглядной кузины.

– Лулу отправилась спать, потому что у неё мигрень, – сердито проворчал дядюшка Морис, но его никто не слушал.

– И что у тебя за новость, Ванесса? – мой голос был призван изображать вежливое любопытство, но Сара Бернар из меня никудышная.

Меня-то никто не станет слушать. Да и кому интересно знать о том, что я недавно оформила какой-то там солярий для миссис Гермионы Богсворт-Смит!

– Мамочка, ты уже всем рассказала? Ты же знаешь, я не люблю поднимать вокруг себя шум, – прекрасная лицемерка присела на диванный валик. Вскинув изящные руки, она неуверенным и одновременно влекущим жестом запустила длинные тонкие пальцы в густые каштановые волосы.

– Лгунья! – прокудахтал Фредди.

Тётушка Астрид и – что гораздо хуже – Бен взирали на Ванессу с фанатичной преданностью, припасённой для маленьких золотых божков и упитанных тельцов. Кстати о говядине: где обещанные сандвичи с ростбифом?

– Ванесса, – благоговейно промолвила тётя Астрид, – получила официальное приглашение работать моделью у Фелини Сенгини.

– У кого? – прокаркала я, перекрыв издевательский гогот кузена Фредди.

Обескураженная физиономия Бена сообщила мне, что мой платный кавалер считает меня посмешищем номер один.

– Элли, ты, должно быть, шутишь!

– Никогда не шучу на голодный желудок! – я угрожающе повысила голос, но, вовремя припомнив, что этот человек считается моим возлюбленным, с видом собственницы взяла его под руку и оскалила зубы в дружеской улыбке. – Это не тот тип с масляной физиономией, что красуется на упаковке спагетти? – с надеждой спросила я. – Ах нет! Тогда, наверное, это тот оперный гений, что недавно голышом распевал песенки из «Фигаро». Помнится, кроме усов и жёлтого галстука на нём ничего не было…

Тётушку Астрид перекосило. Никому не позволено шутить по поводу прекрасной Ванессы и её сногсшибательной карьеры.

– Я понимаю, Элли, трудно иметь такую кузину, как Ванесса, – проскрипела она, злобно уставившись поверх моей головы, – но надо держать себя в руках!

Фредди подмигнул мне.

– А мне нравится, когда Элли на взводе. Вот что действительно никуда не годится, так это её ужасный балахон. Такое впечатление, дорогуша, будто ты удрала из ближайшего гарема. А может, твой шейх бежал первым?

– Фелини Сенгини считается среди знающей публики лучшим кутюрье столетия, – продолжала дребезжать тётя Астрид.

– Элли, милая, – промяукала Ванесса, – ты не хочешь меня поздравить?

От этой напасти, которая похуже смерти, меня избавила тётушка Сибил, приковылявшая с подносом. Требовалась недюжинная смекалка, чтобы отыскать для подноса свободный уголок. На выручку пришёл Бен, который проворно расчистил место на буфете между двумя медными подсвечниками и почерневшей серебряной чашей, заполненной заколками для волос, кусочками сахара и мотками серой шерсти.

– Что с тобой такое? – выдохнул он мне в ухо. – Мне здесь начинает нравиться.

– Надеюсь, это не войдёт у тебя в привычку, – процедила я, не разжимая губ.