После того как Арсению наскучило удить рыбу в озерах, он переключился на реки, по которым шла на нерест семга. Ловля лосося в этот период являлась уголовно наказуемым деянием. За одну рыбу в случае задержания полагался штраф, а за две милиция заводила уголовное дело. Об этом все прибывшие на стройку институтские шабашники были строжайше предупреждены в первый же день приезда.

Придя однажды на водопад, Арсений долго любовался феерическим зрелищем идущей на нерест семги. Огромные серебристые рыбины выпрыгивали против течения навстречу бурному потоку, чтобы в конце пути, у истоков реки, отметать икру и дать жизнь новому поколению. Невзирая на запреты, к тому же рискуя свалиться в ледяной поток, Арсений сунулся в воду, насколько позволяли казенные кирзовые сапоги, и, расставив ноги, принялся ловить рыбу, пытаясь схватить ее на лету голыми руками. За этим занятием его застал проезжавший мимо на машине прораб Кутепов.

— Дело есть, гризли. Как раз по твоему профилю. — И заслуженный строитель поведал про свое позорное заболевание. — К нашим «айболитам» не хочу обращаться, у меня с ними отношения плохие, да и врачебную тайну они хранить не умеют, будто Гиппократом не божились. Вмиг разнесут по стройке о моей беде. А тут как раз скоро жена должна из Крыма вернуться. Выручай, в долгу не останусь, отдам тебе шесть туалетов под облицовку. И денег заработаешь, и научишься еще одной профессии. Глядишь, пригодится в жизни. Чем балду гонять, лучше делом займись. Ты сколько денег за работу хочешь?

— Ну, не знаю, — замялся Арсений. — Не знаю, как у меня получится. Да и с болячкой вашей, по уму, анализы нужны: вдруг там трихомонада еще? Да и клятву Гиппократа я еще не давал.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — истово сплюнул через плечо Кутепов, — трихомонаду удумал. Не нужны мне никакие анализы. Триппер он и есть триппер.

Кутепов помог Арсению выловить и выкинуть на берег случайно попавшую в руки семгу и отвез на служебной машине домой.

С тех пор Арсений, позабыв про рыбалку и грибы, начал осваивать новое дело. В перерывах между антибактериальной терапией, которой он утром и вечером нашпиговывал жирные ягодицы прораба, Арсений с каждым днем все больше увеличивал площадь и качество облицовки, и к концу медицинской практики освоился до прочной уверенности: он приобрел еще одну замечательную и полезную профессию.

— Получается? — спросил как-то Алеша Воробьев, зайдя перекурить к Арсению на рабочее место. — Тебе Кутепов сколько денег за работу посулил?

— Не знаю точно. Сказал, что не обидит, — промямлил новоиспеченный облицовщик.

— Какое плебейское отношение к своему труду! — выдохнул с сигаретным дымом Алеша и уселся на подоконник. — Запомни: уважающий себя человек всегда должен знать себе цену, а не рассчитывать на халяву, превышающую размер его ожиданий, чтобы потом не разочароваться при расчете. Так что иди к Кутепову и назови желаемую сумму, пока он еще не выздоровел. Да и вообще развяжись с ним поскорей, мутный он парень.

— А ты откуда про его недуг знаешь? — удивился Арсений.

— От верблюда… Когда человек повязан договором, пусть даже на словах, его потом всегда легче взять за жабры… Да и вообще завязывай с ним дела, я тебе еще раз повторяю…

Алеша затушил окурок, спрыгнул с подоконника и ушел.

Вняв наставлениям, Арсений разыскал Кутепова и после недолгих торгов договорился на нестыдную оплату. Правда, начальнику участка пришлось пойти на небольшой подлог, такой, как приписка в нарядах разработки скального грунта вручную, но это были уже его проблемы. Договор есть договор. Напоследок Арсений поставил Кутепову капельницу с метрогилом, чтобы прихлопнуть в организме иные болезнетворные бактерии, и с чувством выполненного долга отбыл со стройки домой.

Последнее, что он помнил из отходной гулянки с бригадиром Баклановым, Алешей Воробьевым, Джомой и еще какими-то отдаленно знакомыми людьми, — это гигантский, застеленный газетами «Гидростроитель Заполярья», уставленный бутылками водки стол, в центре которого красовался наполненный до краев красной икрой тазик. Арсений тогда впервые в жизни объелся деликатесом. Выпивая рюмку за рюмкой, он отправлял в рот огромные порции икры, которую жадно черпал из емкости столовой алюминиевой ложкой. В итоге налопался так, что его сморило. Сытый, пьяный и счастливый, он рухнул головой на стол, не донеся ложку до рта. Где-то между явью и забытьем прозвучали слова Алеши: «Никому не верь, и никто тебя не обманет», — высказанные неизвестно по какому поводу и неизвестно кому предназначавшиеся.

До свидания, пациент Кутепов, до свидания, гуру Алеша Воробьев, до свидания, ленинградка Инесса, быстрой любовью с которой на далекой сопке так любовались летчики МиГов, пикируя и кружа над парочкой. Что они там видели в свои оптические приборы? Ведь из-за комаров влюбленные даже телогрейки не снимали… До свидания, подосиновики-подберезовики и серебристая семга, скалистые, поросшие бархатным лишайником сопки, голубое до звона в ушах и рези в глазах небо и многое прекрасное другое, незабываемое на всю жизнь. «Дуди Дуби Ду…»

— Привет, братец! Машину продал? — на следующее утро после событий с «Опелем» воспросил Арсения автоответчик не совсем трезвым женским голосом. — Мы на Истре. Приезжай на шашлыки. Можешь подружку какую-нибудь с собой прихватить, пока холостой. Конец связи…

Звонила кузина Вероника. Родных братьев и сестер у Арсения не было, что весьма печалило мать. Арсений же не считал свое детство одиноким, поскольку Вероника всегда была рядом — учитель, друг и вообще самый дорогой на свете человек. Повзрослев, они не растратили теплых родственных отношений, часто перезванивались, делясь своими радостями и заботами, и, как могли, всегда и во всем помогали друг другу. Правда, в родственном списке присутствовал еще и Гога — старший брат Вероники, но существенная разница в возрасте увеличила дистанцию общения, сведя его почти к нулю. Вскоре Гога отбыл в Америку, обзавелся тамошним гражданством и статусом заокеанского родича, что, естественно, не способствовало потеплению и без того никудышных родственных отношений.

А в этот вот солнечный воскресный день, да после пережитого стресса, нанести визит на дачу любимой сестры, покупаться, поесть вкусных шашлыков и поспать в гамаке, растянутом меж двух антоновок, — лучшего решения не придумаешь!

Арсений принял душ, побрился, надел шорты и любимую, присланную Гогой из Америки настоящую гавайскую рубашку. Посмотрелся в зеркало… «Тонких усов не хватает и тяжелой золотой цепи на шее, а то был бы вылитый колумбийский наркоторговец».

Вышел из дома и направился на платную стоянку, где под охраной стоял его личный, не предназначенный для продажи, старенький дизельный «Мерседес». «Раз-два-три» — именовал машину Арсений (по номеру кузова).

Опознавательный полупацифик — фирменный знак престижного германского автопроизводителя — снова отсутствовал на капоте. Вот те и охрана… Впрочем, Арсений мало удивился сему прискорбному обстоятельству, ибо подобное случалось нередко. Он уже неоднократно менял знак, но мелкий вандализм, замешенный на человеческой страсти к коллекционированию, как оказалось, не знал не только возрастных и национальных, но даже видовых границ. И вот сегодня, обнаружив отсутствие на капоте фирменной примочки, поклялся впредь даром не тратить деньги и время на ее покупку: на скорость передвижения не влияет, да и бог с ним.