…За четыре года совместных «тягот и невзгод» вполне счастливой супружеской жизни Михаэль весьма недурно изучил русский язык, ловко освоив и поняв даже такие слова, которые присущи лишь истинному носителю великой и могучей языковой культуры. А именно те самые идиомы, которые не преподают на языковых курсах. Исходя из семилетнего опыта совместной жизни с Магдой, Арсений знал, что это несложно, особенно когда спишь с любимой иностранкой под одним одеялом. И язык тут не имеет никакого значения, будь он немецкий, китайский или суахили. Любовь — вот что творит чудеса…

— По большому счету, все мы что-нибудь коллекционируем, — потягивая пиво, рассуждал Михаэль. — Вот ты, например, Арсений, есть ходячая коллекция всевозможных пороков и недостатков, а сосед мой собирает гимны и флаги. У него есть флаги всех государств мира, даже тех, которых уже не существует, и ноты всех гимнов он тоже знает наизусть. Феномен. Вот лично мне для полного счастья нужен автомат Калашникова. Может, чего посоветуешь?

Когда Арсений был маленький, он часто слышал от бабушки эту фразу: «Для полного счастья». Бабушка, преподаватель русской словесности, с ранних лет прививала внуку правильную речь.

— Нельзя говорить «толстая», культурные люди говорят «полная», — учила она и, делала танцевальный оборот с реверансом, демонстрируя свои кустодиевские формы.

Просматривая на горшке (ох уж эти детские запоры!) телепередачу «Спокойной ночи, малыши!» и пытаясь предугадать, кто же на этот раз будет петь финальную песню про сон усталых игрушек (дядя или тетя?), Арсений внимал бабушкиным речам:

— Мне, Арсик, для полного счастья нужно, чтобы ты покакал.

Арсик своими детскими мозгами понимал это так: «Вот она, моя любимая бабушка, она называет себя полным счастьем, и для того, чтобы осуществить ее просьбу, я буду стараться изо всех сил». О дедушке, отождествляемом со счастьем худым, тоже не забывал в процессе «стараний».

— Покакал! — торжественно говорила бабушка, снимая внука с горшка, и демонстрировала содержимое дедушке.

Дедушка, опустив на нос очки, убеждался в правдивости бабушкиных слов, одобрительно кивал лысой головой, а Арсений, преисполненный гордости, что смог угодить своим любимым людям, думал: «Какой же я все-таки молодец: и для полного счастья постарался, и для себя, пока еще худого…»

С тех пор, услышав словоформу «для полного счастья», он всегда представлял себе бабушку с горшком в руках. И теперь на пусковую фразу подсознание отреагировало ярким образом бабушки с автоматом Калашникова в руках, в фашистской каске и вальтером за поясом… Стало смешно. Как все-таки прочно укореняются в нашем подсознании детские ассоциации!..

— Не знаю, Михаэль, что тебе посоветовать… Надо будет со своим школьным военруком переговорить. Три автомата у нас точно было. Тебе какой, с откидным прикладом или с деревянным? — в шутку спросил Арсений, но, увидев, как загорелись глаза Михаэля, своих слов устыдился.

Со временем Арсений разучился давать пустые обещания. Жизнь сама по себе лучший учитель, и если не пропускать мимо внимания знаки и ситуации, которые она преподносит, то со временем нетрудно уразуметь, что тебе дозволено, а что нет. Разумеется, при условии, что стремление к обучению есть. О себе Арсений знал: стоит ему обмануть кого-нибудь — непременно будет обманут сам, с небольшой лишь отсрочкой. Если приходят легкие деньги, то они так же быстро и уходят. А вот за добрые дела, по мнению Арсения, воздаяния ему не полагалось. Да и как определить, добрые ли они на самом деле? Может, для кого-то они вовсе не добром оборачиваются?.. Как говорится, карма у каждого своя, и каждый поганит ее по своему усмотрению…

…В траве что-то зашуршало.

— Flu, mein Sohn! Wo warst du die ganze Zeit, du, Landstreicher?[4]— наклонился Михаэль и поднял за хвост удава, по тихой грусти слинявшего в неизвестном направлении после печального инцидента с пулей. Чудом спасшийся удав дней пять пребывал в бомжеском статусе, неизвестно, где жил и чем питался. Найти его уже отчаялись, как вдруг беглец появился сам. Михаэль посадил Флю в холщовый мешок и позвал Ольгу:

— Собирайся. Поедем к бабушке в деревню. Я в ее в сарае видел стекло, надо террариум восстанавливать. Видишь, кто вернулся? — Он продемонстрировал жене мешок с питомцем. — Ты за руль сядешь, а то мы никакие сегодня… Собирайтесь, а я пока схожу за стеклорезом и точные размеры сниму.

Через час они подъезжали к красивой деревушке с длинным, трудно запоминающимся названием. Уютные домики из красного кирпича, покрытые такой же красной черепицей, неуловимо повторяли друг друга и плавно вписывались в холмистый ландшафт желто-зеленого колера, прекрасно гармонирующий с чистым голубым небом.

Друзья остановились у одного из таких домов. Из глубины двора резво выкатила на электрической инвалидной коляске миловидная старушка с журналом «Шпигель» в отечных, пораженных артритом руках и приветливо распахнула объятия Михаэлю и Ольге. Михаэль обнял бабушку, и они начали о чем-то быстро болтать — скорее всего, о здоровье и свежих новостях. Пару раз заботливый потомок кивнул на Арсения, а вежливая немецкая бабушка натянуто ему улыбнулась и помахала журналом в знак приветствия.

В углу просторного, отведенного под курятник сарая рядом с другим скарбом стояло несколько листов толстого стекла. Арсений помог Михаэлю вытащить каждый лист на двор, отмыть от пыли с помощью поливочного шланга и уложить на садовый стол. Затем Михаэль, словно заправский стекольщик, сноровисто отмерил и отчертил две линии, сломил лишнее и выкинул остатки в мусорный бак. Внимание Арсения привлек стоявший посреди сарая дизельный «Мерседес» маловразумительного серого цвета. Со всех сторон машина была обляпана куриным дерьмом, а на крыше, в маленькой копне сена, сидела рыжая несушка и тревожно смотрела на незваных гостей.

Арсений осторожно, чтобы не спугнуть курицу, открыл водительскую дверь и заглянул внутрь. В салоне царили идеальный порядок и чистота, казалось, что машина только вышла со сборочного конвейера и лишь по недоразумению оказалась в столь неподобающем месте. В том, что машина действительно новая, Арсений убедился, заглянув под капот, а затем посмотрев на спидометр, — всего сорок пять тысяч километров пробега. Вроде все честно. «Вот оно: не то золото, что блестит», — подумал он и пошел к Михаэлю расспросить о странной судьбе автомобиля.

К машинам немцы относятся намного лучше, чем к своему внешнему виду. Автомобиль в Германии гораздо важнее одежды, поэтому отношение к нему особое. Действует даже негласная субординация, кто на чем приезжает на работу. Осуждать за то, что молодой управленец приехал на стареньком «Гольфе», коллеги, конечно же, не будут, а вот неухоженную машину не простят. Да и грязи вокруг нет как таковой. Немцы вылизывают свои улочки специальными пахнущими растворами так, что водители жидкость в бачок омывателя и ту раз в год заливают…

— Что это за машина? — спросил Арсений у Михаэля. — И чем она заслужила столь непочтительное отношение?