Сотни типов судов, их было невероятно много. Они стояли тесными рядами, покачиваясь на волнах, и терлись шканцами о прибрежную стенку, напоминая огромных морских чудовищ, лениво почесывающих бока. Небольшие рыбацкие лодки с изогнутыми носами стояли рядом с клиперами, очертания которых напоминали акул, мощные борта галеонов заслоняли палубы одномачтовиков с косыми парусами. Но в основном здесь были суда георгианской эпохи или похожие на них корабли, какие строили с конца XVIII до середины XIX века, – красавцы последней поры парусного флота. Жерла пушек на каперских кораблях кровожадно взирали на округлые борта купцов, а тут и там темнели четкие очертания тяжелых военных кораблей, с грозным властным видом стерегущих более мелкий флот. Все эти корабли доставляли в порты, расположенные в крайних точках Сердцевины, грузы со Спирали – странные грузы, о назначении которых зачастую можно было лишь догадываться. Даже военные корабли тоже перевозили товары, причем едва ли добытые честным бартером или полученные в награду за конвойную службу. Всем им скоро предстояло вернуться на Спираль, слишком долгое пребывание вне которой таит в себе опасность. А пока они тут, их команды наверняка отправились на поиски развлечений, и мы можем последовать за ними.

Я улыбнулся Дейву, вполне понимая, что до сих пор, сколько бы я ему ни втолковывал о Спирали, он упрямо отмалчивался, не спешил соглашаться, не веря ни единому моему слову, несмотря на пережитое им в Бангкоке.

– Какие-нибудь комментарии, мистер Ошукве?

Дейв поежился. Его голос, потерявший обычную насмешливость, казался тонким и глухим.

– Не знаю, что и думать! Так ничего и не понимаю. Все вижу, но всё равно не беру назад своих слов, что ты тронулся. Просто я и в себе не слишком-то уверен.

– Со мной было так же. Но разве это не фантастическое зрелище? Разве не красота?

– Красота? А то, что налетело на нас в Бангкоке, по-твоему, тоже красиво? Господи! – Он провел по губам тыльной стороной ладони. – Я-то считал, что живу в ладу с миром. Нигде не растеряюсь, на меня как сядешь, так и слезешь. Но если каждый раз, когда неверно завернешь за угол, тебя поджидает неизвестно что, можно ли жить спокойно? На что я могу нарваться у себя в Кано? Или возвращаясь домой с работы? Разве придёт кому-нибудь в голову ожидать таких сюрпризов? Разве можно быть к этому готовым? Я всегда знал, что ты довольно странный, Стив, но если, увидев это, ты приходишь в восторг, то, значит, ты во сто раз более странный, чем я думал.

– Благодарю за лестную характеристику, – усмехнулся я. – Ты ещё привыкнешь, Дейв! Но в одиночку мы действовать не можем. Мы нуждаемся в помощи и за ней сюда и прибыли.

Я разглядывал кирпичные стены бывших портовых зданий, на которых ещё виднелись давно нанесенные краской знаки, выцветшие от соленого ветра. Над дверями самого высокого здания красовалась витиеватая надпись на медной дощечке, прикрепленная к плите красного песчаника, стершаяся так, что лишь с трудом можно было прочесть: «Верфь Парамарибо».

– Тут я ничего не знаю. Нам нужно попасть на улицу Мелроуз, за Данцигским причалом. Это где-то здесь. Пошли, найдем какой-нибудь указатель или спросим у кого-нибудь.

Дейв с величайшей неохотой вылез из машины и поморщился, когда его ноги коснулись трухлявых досок, словно боялся, что они развалятся под ним и он окажется в покрытой маслянистой пленкой воде. Что поделаешь, видно, воображение у него было богатое.

Мне-то самому говорили, и отнюдь не в порядке комплимента, что я потому так легко со всем свыкся, что воображение у меня было совершенно неразвито. Может быть, и так, но, когда я всматривался в здешние сумрачные улицы, куда редко заглядывало солнце, мне нетрудно было представить, что здесь встречаются призраки.

Однако сейчас тут не было ни души. Корабли казались безлюдными, но на них, наверное, осталась охрана. Правда, я не рискнул бы проверять, так это или нет. Вдруг нарвусь на корабль волков или ещё на что-нибудь похуже. Мне намекали, что на Спирали есть существа пострашней волков, но, о ком шла речь, догадаться было трудно. И теперь, когда первоначальная эйфория прошла, я стал думать, не слишком ли легко мы сюда проскочили? В этих зыбких и сумрачных отрогах нормального мира вряд ли стоило доверять внешнему виду.

Неподалеку я с удивлением заметил отражающийся в лужах слабый свет. Нет сомнения, где-то рядом светились окна, неяркий, красноватый и тусклый свет отражался в вывеске, которая, поскрипывая, болталась туда-сюда, словно труп на виселице.

– Черт побери! – выругался Дейв, когда мы направились туда. – Ну и видок! Хуже автостанции на большой дороге.

– Да ещё в праздничные дни! Ты прав. Впрочем, может быть, мы здесь что-нибудь узнаем.

– Не уверен, – пробормотал Дейв. – Меня от этого места оторопь берет.

Открыв дверь в заведение, я готов был согласиться с Дейвом. Пахло дешевым табаком и пригоревшим жиром, но потом стали долетать и другие ароматы – пахло застоявшимся спиртным, блевотиной, немытыми телами и чем-то ещё похуже. Так что табачному дыму следовало только радоваться. Внутри помещение было тесное и темное, в нем горело несколько ламп с воткнутыми в них дымящими свечами, низкий почерневший потолок впитывал летящую от свечей копоть. За столами, сутулясь, сидели мужчины. Темнокожие и белые, но больше ни о ком из них я ничего не мог сказать, кроме того, что глаза у всех блеснули, когда они повернулись и посмотрели на нас. Разговор притих, слышался только тихий ропот. Здоровенный толстобрюхий детина в рваной рубахе и шароварах, подпоясанный черным поясом, медленно поднялся из-за ближайшего стола и смерил нас взглядом.

– Que quereis?[7]– Испанским он владел не лучше, чем я, и вопрос свой только что не выплюнул нам в лицо.

Собрав силы, чтобы сохранить достоинство и мягкую кротость, я раскинул руки и спросил:

– Perdoneme, senor, queremos descubrir la «Taverna Illyrica», por favor?[8]

Даже в здешней полутьме было видно, как он побледнел.

– No se![9]– рявкнул он с тем вызывающим видом, какой бывает у человека, сознающего свою слабость.

К моему удивлению, он выставил в нашу сторону два пальца наподобие рогов, что было заклинанием от дурного глаза, и плюнул мне на ботинок. Случись это в другое время, я бы тут же повернулся и ушел, но душа у меня все ещё пела от впечатления, произведенного лесом мачт на фоне заката, и воспоминаний, которые меня одолевали. Я поднял ногу и довольно сильно пнул обидчика, обтерев таким образом башмак о его штанину. Он взвыл, подскочил на месте и схватился за пояс. «Полез за ножом», – догадался я. Собрав в горсть его рубаху, я швырнул парня на стол. И только тогда повернулся к выходу. Дейв за рукав буквально выволок меня на улицу.