— Резонно.

— У тебя где стопки? Найти не могу.

Я дошел до кухни и открыл дальний ящик шкафа. Туда из-за плеча уже заглядывал Григорий. Зря, потому что в углу стояла икона, оставшаяся от бабушки. Меня она как-то смущала, поэтому я решил ее убрать. Ожидал, что сейчас бес зашипит, от него пойдет дым или произойдет что-то такое, сверхъестественное. Но нет, Григорий самоубиваться не торопился.

— На тебя иконы не действуют?

— А должны? — поинтересовался он.

— Ну не знаю. Вроде, бесы с церковью не особо дружат.

— Ты мне скажи, друг мой хороший, а до церкви бесы как жили?

— Не знаю, — ответил я. — А жили?

— Жили не тужили. Потому глупостей не говори. А то фильмов насмотришься, еще на волколаков с чесноком попрешь.

— На кого? — не понравилось мне само слово. Веяло от него чем-то нехорошим.

— Не повезет, узнаешь.

Только тут бес принюхался, словно от меня чем-то смердело. А после недовольно нахмурился.

— Ты где так истратился? Хиста почти не чувствую.

— Да денек у меня выдался тот еще.

К слову, ноги действительно подкашивались. Будто из меня все соки выпили.

— Так рассказывай.

Бес меж тем деловито и быстро порезал колбасу, сыр и овощи. А говорит, что готовить не умеет. С другой стороны, это же не еда — закуска. Я разлил коньяк по рюмкам.

— Давай, за знакомство, — сказал я, понимая, что день выдался чересчур длинным.

— За взаимовыгодное сотрудничество, — поддержал бес.

Пил Григорий тоже сноровисто, с видом профессионала. Опрокинул рюмку в себя, даже не поморщился. Потом выдохнул в кусок колбасы и только спустя несколько секунд шумно зажевал.

— Ох, пошла родимая, — сказал он. — Ты рассказывать-то будешь или нет? Одна голова хорошо, а две…

— А две — это у вас что-то с хистом, — пошутил я. — А если серьезно…

Говорил я долго. Григорий успел махнуть две полные рюмки. Но слушал внимательно, будто бы даже сосредоточенно. И только когда я закончил, укоризненно покачал головой.

— Везет тебе хозяин, словно в понедельник родился.

— Есть такое, — согласился я. — Это у меня с самого детства. Своеобразная прививка от счастливой жизни.

— А встретил ты не кого-нибудь, а Вранового.

— Еще раз и по буквам.

— Врановой, он воеводы помощник. Злой рубежник, за порог ведуна шагнул. Хотя прошлой моей хозяйки и слабее. Злой, жадный и нелюдимый. Из чухонцев.

— Из кого? — не понял я.

— Ну из этих, как вы там их кличите, финнов. Его воевода специально из княжества Суомского за какие-то невероятные деньги выкупил.

— Откуда выкупил⁈ — у меня чуть глаза на лоб не полезли.

— Из княжества. Он, почитай, местному князю подданным был. В наши земли просто так перейти не мог без откупа. Ну, и после всего более в Суоми ни ногой. А нужно воеводе все это потому, что Врановой очень хорошо ихнюю нечисть знал.

— Их, — на автомате поправил я.

— Ихнюю, — обозначил Григорий, что на лингвистические инсинуации не пойдет. — А тут же сам понимаешь, земли приграничные, нечисть туда-сюда болтается. К примеру, слышал ты про мюлинга? Или молочного зайца? Вот то-то и оно. В Свободной Сибири о таком и представления не имеют. Да что там, даже в Великом княжестве Тверском о подобном не знают.

— Где? — почему-то мне стало не по себе. Нормальный окружающий мир рушился на глазах.

— В Твери. Слышал про город такой или нет? А еще ученый.

— Нет, про город слышал. Про современное княжество как-то не упоминали. Григорий, прости, а мы-то с тобой где живем?

— Чудак ты, ей богу. В Новгородских землях. Кто-то тоже княжеством зовет, другие, на старый манер, республикой. А мне все едино.

— Прости, и князь у нас есть?

Бес смерил меня таким взглядом, что мне даже стало стыдно.

— А кто же по-твоему, воевод назначает за порядком следить? Кто с другими князьями договаривается? Ты меня заболтал, шельма, я же тебе о Врановом рассказывал. Значит, вызвал его наш воевода из Суоми, да так он здесь и остался. Хозяйка говорила, что его хист как-то с птицами связан. Через них он и силу имеет.

— Может, зря я тогда убежал? Если он местному воеводе служит. А я вроде как рубежник теперь. Один из них.

— Тебе что хозяйка сказала? — сердито спросил бес. — Не соваться. Вот ты и не суйся. И сбежал ведь ты от Вранового не просто так. Хист опасность почувствовал. Он пусть с тобой еще и не сроднился, мало времени слишком прошло, но уже тебя защищает.

— Значит, Врановой хотел меня убить? — похолодело внутри.

— Убить не убить, а добра он тебе не желал. Я и раньше слышал, что Врановой не только на воеводу работает. За серебряную деньгу удавится.

— А на кого он еще может работать?

В ответ бес загадочно пожал плечами и закатил глаза. Мол, кто его вообще знает этого Вранового.

— Вот еще что, Григорий, — я достал переданные старушкой предметы и развернул на столе.

Бес пробежал по ним глазами, тихонько икнул и засмеялся. Да нет, заржал. Прям как конь.

— Ты хистом птиц его спугнул. Лишь потратился сильно. И перед тем силой разбрасывался направо-налево. Тебе надобно научиться хистом правильно пользоваться, только когда следует.

— А как это?

— Вот те нате, хрен в томате, — вздохнул бес. — Нечисть будет рубежника промыслу учить. Если совсем просто, ты ходить должен, словно воду в коромысле носишь. Осторожно, бережно, понимаешь?

Я честно помотал головой.

— Словно до ветру хочешь сильно, но бежать мочи нет. Иначе разбрызгаешь. Так понятнее?

Я кивнул. С аналогиями у беса был полный порядок.

— А чего ты ржал-то?

— Ржут кони, да и то, когда овса мало. Дело в том, что сложно тебе придется, хозяин. То ли с везением беда, то ли еще с чем.

Он покрутил возле головы, явно намекая, с чем у меня еще могут быть проблемы. А после продолжил.

— Ты будто ходишь, спички у всех спрашиваешь, а у самого полный короб в кармане.

— По-русски и медленнее. Я понял, что по образности тебе надо мастер-классы давать.

— Вот это знаешь что? — он ткнул в кулон пальцем. Однако не коснулся.

—