– Ты не только красива, но и умна, любовь моя, – промолвил Ричард, – и это сделает разлуку с тобой очень тяжелой для меня. Но я пойду своим путем, чего бы мне это ни стоило. Тебя же я никогда не забуду, обещаю. И может быть потом, позднее, я опять найду тебя, чтобы любить тебя и пить твою любовь, как хмельное вино счастья.

– Не будем загадывать так далеко, о король моего сердца, – нежно прошептала она, целуя его шею и грудь, – сейчас мы счастливы, и это замечательно.

– Да-да, замечательно, – глухо отозвался он, возвращая ей поцелуи и возбуждаясь все больше.

Через несколько минут она уже сладко стонала под его тяжелым упругим телом, а он отдавал ей себя, не щадя сил и ничего не утаивая. Все – ей, только ей, его волшебной фее.

Потом, немного подкрепившись жареным цыпленком и великолепным вином, они снова разговаривали.

– Ты знаешь, моя фея, я никогда не был с одной женщиной в постели больше трех раз, – неожиданно признался Ричард, – после той, первой, которая родила мне сына. Ты же слышала, что у меня есть незаконнорожденный сын, Филипп? Я признал его, и моя матушка заботится о его благополучии. Филипп славный мальчик, воспитанный и почтительный. Я позаботился о том, чтобы дать ему хорошую жену и земли. Но с его матерью у нас не сложилось, мы не смогли остаться вместе. Даже моя супруга, которую я когда-то горячо желал, не смогла привязать меня к себе. Она, несомненно, замечательная женщина, глубоко порядочная и благочестивая, но слишком целомудренна для меня. Рядом с нею я становлюсь слабым, как новорожденный ягненок, и толку от меня нет никакого. Впрочем, и она не пылает страстью ко мне, хотя как супруга безупречна.

Ричард печально рассмеялся и продолжил:

– Ты, любовь моя, первая женщина, которую я желаю видеть рядом с собой постоянно. И я очень хочу от тебя сына. У нас получился бы замечательный мальчуган, моя фея, сильный и красивый. И из него вырос бы прекрасный воин, ты не находишь?

Нада, тронутая этими словами до глубины души, нежно улыбнулась королю и ласково провела рукой по его лицу, целуя его глазами. А он обхватил ее руками крепко-крепко, прижал к себе и мягко подтолкнул под свое сильное тело.

– Сейчас я сделаю все от меня зависящее, чтобы осуществить свое желание, – прошептал он ей прямо в полураскрытые губы, – я отдам всего себя тебе, как еще не сумел этого сделать ни разу, и подарю сына. Только ты смотри на меня, я люблю видеть твои глаза, когда ты принадлежишь мне полностью.

И он принялся любить ее с такой страстью, какой в самом деле еще не было между ними. И он был неутомим. Нада же изнемогала от наслаждения и не могла прийти в себя от высказанного им желания иметь от нее ребенка. Когда все закончилось, оба были без сил и тут же уснули, крепко обнявшись и тесно прижавшись друг к другу обнаженными телами. Сон их был глубок и крепок. А на следующее утро стало известно, что в этот день королевская эскадра уходит в море. Их любви пришел конец.

Пока король был занят своими важными делами, Нада нашла брата, чтобы попрощаться с ним.

– Что ты делаешь здесь, в замке, сестра? – удивился Брэд.

Потом посмотрел на нее внимательнее.

– Неужели ты с ним? – прошептал он испуганно.

– Да, брат, – честно ответила Нада, – я с ним, и я счастлива. Хотя мне будет очень плохо и трудно потом, сейчас это непередаваемая радость. Но этого не должен знать никто.

– Мои друзья подозревают нечто подобное, – признался Брэд, – но они благородные люди, ты же знаешь.

– Знаю, братик, и всецело полагаюсь на вашу порядочность. И помни, – продолжала она, – что бы я потом ни сказала по этому поводу, ты должен меня поддержать и подтвердить мои слова.

– Да, сестра, – согласился юный Лорэл, – я всегда буду на твоей стороне. А теперь прощай и пожелай мне удачи.

– От всей души, дорогой. – Нада утерла выступившие слезы и нежно поцеловала брата.

На душе стало тяжело. Она необычайно волновалась за жизнь юного Брэда. Но самым страшным было произнести неизбежные слова прощания мужчине, ставшим для нее всем, забравшим ее душу и навсегда покорившим ее сердце.

Ричард пришел к ней перед самым отплытием. Времени у него практически не было.

– Прости, моя нежная фея, что не сообщил тебе заранее, – сказал он, прижавшись к ней всем телом, – не хотел затягивать прощание. Будь счастлива, любовь моя, и не забывай меня.

Он попытался улыбнуться, но получилось плохо, лицо не слушалось его.

– Прощай, мой любимый, – сквозь слезы прошептала Нада, – и пусть судьба будет всегда благосклонна к тебе. А в моем сердце ты будешь жить до тех пор, пока я дышу.

Король оторвался от нее и быстро покинул комнату. Ему надо быть сильным и решительным. Надо взять себя в руки.

А Нада села у окна и долго пристально смотрела на воды пролива, сплошь усеянные кораблями английского флота. Их было очень много, говорили, что около ста. Но она не думала о других кораблях. Ее глаза были прикованы к большому судну с королевским стягом. Она смотрела, как отчаливает от берега стройный корабль под громадой белоснежных парусов, и слезы душили ее. Не в силах сдвинуться с места, она просидела перед окном дотемна. А потом ушла в свою маленькую комнату и упала на постель. Нэнси уговаривала госпожу поесть, но кусок не шел ей в горло. Ночь прошла тяжело, в полусне. Утром она почувствовала себя разбитой. Глаза опухли от слез, и только мокрые салфетки, которые прикладывала к ним заботливая Нэнси, слегка облегчили состояние. Нада даже смогла немного поесть. Она приготовилась покинуть замок, когда немного окрепнет. Сейчас ноги буквально не держали ее.

– К вам гостья, мадам, – взволнованно прошептала запыхавшаяся Нэнси, вбежав в комнату.

Следом за ней в покои Нады царственно вошла невысокая стройная женщина, величественная и в то же время живая и подвижная, несмотря на возраст, который ясно читался на ее лице. Она тут же движением руки отпустила служанку и остановилась посреди комнаты, внимательно разглядывая девушку. Сомнений быть не могло – это, конечно же, сама королева-мать, прославленная Алиенора Аквитанская. Нада замерла в страхе перед этой всемогущей женщиной. Однако в ее красивых выразительных глазах она не увидела гнева, только любопытство.

– Так вот ты какая, английская услада моего царственного сына, – сказала гостья мягким, удивительно музыкальным голосом, – красивая, согласна. И глаза у тебя необыкновенно хороши. Не бойся, я не стану тебя бранить. Напротив, я хочу поблагодарить тебя. Таким спокойным и умиротворенным, таким довольным я не видела своего сына очень давно. Ты дала ему счастье, девочка. Пусть короткое, но яркое. И за это я как мать благодарна тебе.

Нада опомнилась не сразу, но потом сделала глубокий реверанс и поцеловала маленькую и уже по-старчески сухую руку королевы.

– Прошу вас присесть, мадам, – проговорила она непослушным голосом и указала на единственное удобное кресло возле очага.