– Нет! – задохнулась бабушка. – О, только не моего дома! Малахия, прошу тебя!

– Неплатежеспособные не могут жить в Финсбери-Серкус, Рейчел. Нам лучше всего снова снять лачугу в Хаундсдиче.

– А майор Вентнор? – спросила бабушка. – Не сможет ли он помочь нам?

– Помочь! Помочь! Рейчел, здесь никто не поможет!

– Но я напишу ему, хорошо? Он пришлет нам денег.

Гейбриел услышал, как она идет к своему небольшому письменному столу каштанового дерева.

– Что, из офицерского жалованья? – Голос Зейде теперь напоминал глухой стон. – Нет, Рейчел, нет. Такова воля Божья. Все кончено.

Остановившись перед дверью утренней гостиной Селсдон-Корта, Гарет пригладил рукой еще влажные волосы. В другой руке он держал документы, которыми снабдил его Кавендиш. Большинство из них он еще не прочитал. С момента неожиданного визита поверенного прошло не более двух дней, но Гарет уже устал изображать из себя того, кем, на самом деле не был. Он не стремился к этой встрече, но с неприятным делом необходимо покончить без промедления, потому что иначе он не сможет двигаться дальше… А куда, Гарет пока плохо себе представлял.

Решительно постучав в дверь, он вошел в гостиную.

Комната была залита неярким послеполуденным светом, игравшим на золотистой обивке и светлой мебели кремового цвета. У широких раздвижных окон стояла женщина и смотрела в сад. На ней было элегантное платье пурпурного цвета, такого темного, что оно казалось черным, а в волосы, сияющие золотым светом, были искусно вплетены узкие черные ленты. Тонкая черная шаль, соскользнув с плеч, повисла у нее на локтях. Создавалось впечатление, что женщина очень хороша собой. Но пока она не соизволила ни повернуться, ни дать хоть какой-нибудь знак, что ощущает его присутствие, – пример проявления королевского высокомерия. Но вообще Гарет и рассчитывал на нечто подобное.

– Добрый день, – произнес он громко и отрывисто.

Женщина повернулась и испуганно раскрыла глаза. Быть может, она действительно не слышала, как он вошел? Нет, не похоже.

– Я Уорнем, – холодно представился Гарет. – А вы кто такая?

Женщина присела в грациозном и таком глубоком реверансе, что едва не коснулась лбом пола.

– Я Антония, – ответила она, спокойно выпрямляясь. – Позвольте, ваша светлость, приветствовать вас в Селсдон-Корте.

– Антония?..

– Антония, герцогиня Уорнем. – Она склонила голову набок.

Мгновенно все поняв, Гарет слегка смутился. Герцогиня. Господи, он полный идиот!

– Вы… вы были второй женой Уорнема?

Женщина, едва улыбнувшись, слегка скривила губы, что выражало и понимание, и некоторую горечь.

– Четвертой, насколько мне известно, – тихо ответила она. – Покойный герцог был настойчив.

– Боже правый, настойчив в чем? В том, чтобы убить себя?

Герцогиня отвела взгляд, и Гарет мгновенно все понял. Когда умер Сирил, Уорнем процветал, и ему отчаянно нужен был наследник, который заменил бы мальчика-кузена. Последнего герцог не просто не любил, а ненавидел всеми фибрами своей души, и чтобы получить двойную гарантию того, что тот не станет наследником, Уорнем избавился от него, очень надеясь на то, что парнишка не выживет и никогда больше не увидит Англию. Но он выжил.

А эта женщина… Боже правый, она была еще прекраснее, чем ему показалось на первый взгляд. Похоже, что она была очень молода – ей чуть больше тридцати, решил Гарет. Она настолько молода, что вполне могла подарить ребенка озлобленному старому человеку. Но если у нее и есть дети от Уорнема, то только дочери, иначе Гарет не стоял бы сейчас на этом месте и она не смотрела бы дипломатично в сад, словно разделяя его смущение. Пропади пропадом ее сочувствие – Гарет в нем не нуждался.

– Позвольте мне выразить вам соболезнование в связи с тяжелой утратой, – быстро произнес он. – Как известно, мы с кузеном не общались, поэтому я не знаю…

– Я ничего не знаю о личных делах мужа, – поспешила перебить его герцогиня, – и вам нет необходимости сейчас рассказывать мне о них.

– Прошу прощения?

– Наш брак был коротким, ваша светлость, – ответил она, с явным раздражением взглянув на Гарета. – И он был устроен… с единственной целью. Уорнема не интересовали мои личные дела, а меня – его.

Она предельно ясно дала ему понять, что разговор окончен. Это было похоже на удар пиратским клинком – она все обрубила. Несколько мгновений Гарет почти тупо смотрел на женщину, которая показалась ему неразрешимой головоломкой: на вид хрупкая, как китайский фарфор, но в то же время холодная, бессердечная и надменная.

– Скажите мне, мадам, – наконец снова заговорил Гарет, – есть в этом доме кто-нибудь, кто не хочет отправить меня ко всем чертям? Неужели все настроены против меня?

– Могу сказать, что не имею ни малейшего представления об этом. – Она удивленно подняла изящно очерченные брови. – Но я, ваша светлость, не желаю вам ничего дурного. Я просто хочу продолжать жить своей жизнью – такой, какая она есть. Я хочу… собственной свободы. Вот и все.

– Свободы? – эхом повторил он. – Да, понимаю, я заставил вас ждать.

– Это судьба заставила меня ждать, – поправила его герцогиня. – И если говорить об ожидании, ваша светлость, могу я попросить вас о том, чтобы вы оказали милость и больше не унижали слуг, заставляя их стоять под дождем? У миссис Масбери слабые легкие.

– Поверьте, мне совершенно ни к чему помпезные церемониалы. – Гарет нахмурился. – Должно быть, это Коггинзу пришло в голову их выстроить.

– Но вы же их не распустили. – Она слегка вздернула подбородок.

– А что я должен был сделать? – огрызнулся Гарет. – Просто пройти мимо них? Такое поведение было бы для них оскорбительным, мадам. Это подразумевало бы, что их работа для меня ничего не значит. И если бы вы, мадам, когда-нибудь были наемным работником, то понимали бы, что подобное отношение может нанести жестокий удар.

– Простите меня, – тихо сказала герцогиня, и слабый румянец, который еще сохранялся на ее щеках, совсем пропал, а на лице отразилось неподдельное чувство вины. – Я перебиваю вас.

– Нет, вы не правы, – резко произнес Гарет. – Мы говорим не по очереди. Вы можете говорить, когда хотите и где хотите. И пока мы с вами спорим, мадам, позвольте мне отдать еще одно распоряжение: вы должны немедленно вернуться в свои апартаменты в южном крыле.

– Думаю, вряд ли это пристойно, ваша светлость. – Она побледнела.

– Пристойно? – повторил Гарет, слегка обескураженный. – О Господи! Я займу другую комнату.

– Но я все равно не уверена в том, что это правильно. – Ее смущение перешло в замешательство.

– На ваше мнение по этому поводу я не стану обращать внимание, – заявил он.