Для «Эмдена» период отдыха длился до 08:00. Он требовался экипажу. Ночная вахта была длинной, а во время дня предстояло много сделать. Около 08:00 моряки начали загружать уголь и припасы, в общей сложности более тысячи тонн. Обычно желающие подработать китайские чернорабочие, вымотанные за предыдущий день, экспромтом решили устроить забастовку — и это несмотря на обещание высокой оплаты. Хотя немецкие моряки умоляли их о помощи, чернорабочие мало что сделали. Таким образом гораздо большая часть экипажа «Эмдена», чем можно было отрядить, принялась за погрузку, пренебрегая другими обязанностями. Личный состав торпедного отсека был сильно занят, забирая взрывчатку со складов. В конце концов «Эмден» ведь строился и оснащался, как крейсер мирного времени. В связи с предстоящим плаванием неизвестной продолжительности и в одиночку требовалось позаботиться о всех нуждах. Следовало подумать о жизненно необходимых вещах, и их набиралось немало. Интенданты загружали провизию, чтобы хорошо кормить экипаж в предстоящие недели. Различные кают-компании следовало подновить и заново взять на борт то, что перед последним плаванием оставили позади — пианино, серебряными сундучками и мебелью, включая удобные кресла.

Офицеры орудийных расчетов и торпедного отсека были заняты самой важной задачей. На борт взяли сто гамаков для защиты против осколков и обломков. Сорок человек перешли на «Эмден» с «Илтиса», «Корморана» и речной канонерской лодки «Ватерланд», и их требовалось где-то разместить. Место также следовало найти и для лейтенанта из Шанхая, офицера медицинской службы, военного врача из Саксонского артиллерийского полка, и двадцати пяти человек с других судов, которым приказали перебраться на «Эмден». Короче, атмосфера на борту представляла собой организованный хаос. Лейтенант фон Мюке не знал, откуда брать людей для выполнения многочисленных заданий, доверенных ему.

Дело осложнялось тем, что перевозчики угля были измождены и не очень хотели сотрудничать. Из-за политической ситуации они боялись потерять деньги. Через день после объявления войны они штурмовали Германский Азиатский банк, желая забрать оттуда свои вклады, и обнаружили только, что им отказались выплачивать деньги. Обстановка накалялась. К счастью банк оставался закрыт в воскресенье и к тому времени, как выплаты были сделаны в понедельник, все несколько успокоились и обстановка разрядилась.

В этот момент стало ясно, что чернорабочие мигрируют. В Восточной Азии это служило первым признаком грядущего кризиса. Группы рабочих пытались покинуть протекторат пешком, на сампанах, по железной дороге. Немецкая администрация смогла поймать большинство улетающих птичек. Случай на железной дороге повеселил немецких моряков. Беглецам и их семьям позволили сесть в поезд, но там их разделили. Мужчины должны были ехать в последнем вагоне. Поезд тронулся, но когда наконец снова остановился и мужчины сошли, то снова оказались на верфях Циндао. На первой остановке в Сифане последние вагоны отцепили и перегнали на другой путь, который вел к пункту отправления. Удивленных китайцев солдаты проводили назад к месту работы. Приходы и уходы с «Эмдена» были подобны происходящему на железнодорожной станции. Все другие командующие прибывали на брифинги по утрам. Небольшая группа офицеров и чиновников посетила судно в поисках информации о последнем путешествии «Эмдена». В Циндао ходил слух, что крейсер встретил русский крейсер «Аскольд», вступил с ним в бой и потопил его. В соответствии с отчетом, немецкий корабль понес тяжелые потери. Главный хирург правительственного госпиталя удивился, что «Эмден» не поставил его в известность о своих раненых, чтобы он заранее приготовил койки. Ходило много подобных слухов.

Резервисты прибывали со всех концов Китая и Японии. Некоторые на крупных судах; другие, из Японии и провинций Южного Китая, на джонках. Экипажи переведенных из состава действующего флота в резерв на консервацию речных канонерских лодок «Оттор» и «Ватерланд» прибыли в Циндао с мест стоянки на реке Янцзы. В Нанкине они переоделись в гражданскую одежду. Китайское правительство не хотело отпускать немецких моряков, поэтому они реквизировали железнодорожный вагон и прикрепили его к поезду, следующему в Циндао. Китайские железнодорожники в Пучжоу заявили, что ничего не знали об этом. Возможно, деньги помогли им закрыть глаза. Китайские чиновники в Цинфу колебались, позволить ли немцам ехать дальше или нет, поэтому немецкое правительство само отправило локомотив в Цинфу, чтобы доставить вагон с моряками в Циндао.

Прибывающие «шанхайцы» и «восточно-азиаты» удивлялись и огорчались из-за объявления войны Великобританией. Когда они покидали Шанхай, многих из них доставили на станцию тогда еще сохранявшие нейтралитет английские друзья. Прощаясь, немцы и англичане пожимали руки и заверяли друг друга, что война между их странами немыслима.

Лейтенант Лаутербах, который после того, как поставил «Рязань» у причала, рухнул в измождении на койку, так и не смог найти время для отдыха. Вначале появился представитель администрации для оформления документов на трофейное судно. Затем командующий «Корморана» и строительные инспекторы с верфи захотели осмотреть «Рязань», чтобы принять решение о ее пригодности к переделке во вспомогательный крейсер. Лаутербах смирился с отсутствием сна и отправился на «Эмден» завтракать. Затем ему требовалось спешить в суд на продолжение слушания дела о захвате «Рязани». Наконец он вместе с абордажной командой вернулся на «Эмден». Экипаж и пассажиров «Рязани» собрали, накормили и разместили в ангаре на причале. В дальнейшем они были свободны отправляться во Владивосток по железной дороге. Моряки с «Корморана» несли вахту на «Рязани», которую привязали под портовыми кранами. «Корморан» встал рядом и тщательно вымыл русский корабль. На ней находился большой груз японского чеснока. После этого началась переделка судна.

Командиром нового вспомогательного крейсера «Корморан» (бывшая «Рязань») стал капитан-лейтенант Адалберт Цукшверт, а экипаж состоял из моряков, собранных по нескольким другим судам. Старый «Корморан», прибывший из Австралии, находился в Циндао с июня для капитального ремонта. На его преемник перегрузили восемь орудий калибра 10,5 см и прожекторы, позднее оголенный каркас будет потоплен.

Во второй половине дня шестого числа гармония угрожала нарушиться. Как и на всех крейсерах эскадры, на «Эмдене» в прачечной работали китайцы, «старший» и трое подчиненных. Старший, Джозеф, работал на «Эмдене» много лет и хорошо говорил по-немецки. В этот день рабочие прачечной объявили, что не поплывут с крейсером. Это будет слишком опасное плавание. Уговорами и обещаниями Джозеф убедил своих подчиненных остаться. Он обещал им более высокое жалованье, затем отправился к офицерам, чтобы решить проблему.

— Ну, Джозеф, ты хочешь нас покинуть? — спросили у него.

— Нет, но я должен платить своим рабочим больше денег. Конечно, я останусь. В конце концов, я ведь старожил «Эмдена». Я был на крейсере у Понапе и Уху. Я всюду плавал с вами. Я не боюсь.

И таким образом рабочие прачечной остались и экипажу не требовалось беспокоиться о чистом белье. По-китайски прачек называют «си-и-ди», а поэтому трое рабочих Джозефа стали известны — что было не очень вежливо — как Сиди-1, Сиди-2 и Сиди-3. Все трое погибнут в сражении 9 ноября 1914 года. Их настоящие имена никто никогда не узнает.