Оставив дома покупки, Геннадий пошёл на остановку — в маршрутном такси оставалось ещё одно место, он быстро влез и задвинул за собой входную дверь «газели». Пассажиры передавали деньги за проезд, а из динамиков радиоприёмника на весь салон вещало радио «Фасон»:

«Итак, у вас маленький член! Не беда! «Тадат Лили Плюс Платинум»!..»

Андрей Андреевич проснулся поздно. Он лежал на диване в своей квартире. Голова раскалывалась от боли, тело ломило. Член надсадно ныл. Показал он себя! Напился как свинья, да ещё принял участие в оргии. Не подозревал в себе ещё возможность овладевать женщиной. Да-а-а-а…

В мозг стукнуло как гвоздём!

Андрей Андреевич дёрнулся, сжал лоб рукой. Боги, боги! Как больно!

На журнальном столике увидел стакан воды и большую таблетку от похмельного синдрома. Перепил сдуру, теперь организм был насквозь отравлен. А ведь ему предстоит сочинять, и быстро. Чем быстрее он напишет чёртову книгу о светских шлюхах, тем быстрее получит деньги.

Таблетка плюхнулась в воду, закипела пузырями. Андрей Андреевич жадно осушил стакан с питьём и опять бессильно рухнул обратно на диван.

Рядом с пустым стаканом на журнальном столике он разглядел три банкноты, каждая по сто долларов. Триста баксов! Ещё!

Андрей Андреевич мигом протрезвел, сел, взял деньги в руки. Триста зелёных. Выходит, скотство на пикнике ему зачли! Да. А эти листы, отпечатанные на компьютере и скреплённые степлером? Он быстро пробежал их взглядом. Договор! Договор на издание книги — да не одной, а сразу двух. И сумма! Андрей Андреевич сначала не поверил, думал, опечатка, но слова в скобочках точно обозначили сумму гонорара. Немыслимо! Столько за две книги не могут заплатить.

«Выходит, могут», — подумал он и опустил голову на подушку. Он оплатит свадьбу Машки, и ещё останется…

Он совсем не помнил, чем закончился разгул в лесу. До того, как на него взобралась худенькая девчонка, помнил, а дальше всё отрезало. Она что-то кричала… Мысли поплыли и снова обрели ясность. Андрей Андреевич тряхнул головой — что водка делает!

Видимо, Сашка привёз его домой и уложил на диван, он же приготовил таблетку от перепоя. Как неудобно перед ним. Да, Семёнов тоже участвовал в оргии с этими бедными студентками колледжа и их учительницей…

Потирая лоб, Андрей Андреевич, через силу приподнявшись, дотянулся до телефона — надо позвонить Геннадию, поделиться радостью. Когда он узнает сумму гонорара, вздохнёт с облегчением — половина проблем, связанных с деньгами, отпадёт сразу. Набирая номер, Андрей Андреевич заметил, что договор Семёнов не подписал — видимо, оставил для ознакомления… Но дело на мази. А эти триста баксов — плата за скотство: он принят в стаю! Фу, мерзость! Тоже стал бандитской шестёркой! Делает, что велят. Холуй! Старый продажный холуй! Писател… Без мягкого знака… Так говорил Солженицын, после долгого писания под диктовку ЦРУ опусов о плохой России: «Я великий русский писател». Вот и он теперь писател, русский, только не великий…

В трубке протяжно и как-то зловеще тянулись длинные гудки. Сына в его кабинете не было. Какой у него номер сотового? Он так часто менял эти сотовые номера, что Андрей Андреевич не успевал их запоминать.

Андрей Андреевич связался с дежурным.

— Андрей Андреевич, Геннадия нет, — сообщил Антонов, друг Гены.

— Серёжа, как он появится, передай, чтобы сегодня заехал ко мне или позвонил. А я посплю, мне что-то неможется.

Опустив трубку, Андрей Андреевич секунду размышлял, позвонить невестке или нет, узнать сотовый номер Геннадия, а заодно спросить, как у Машки дела, но передумал — усталость, опустошение и боль вернули его в горизонтальное положение. Он уткнулся лицом в подушку и уснул.

* * *

Полковник Ассаров стоял, засунув руки в карманы брюк. Геннадий со своей кожаной папкой под мышкой был рядом. Оперативники уже закончили откапывать завёрнутый в целлофан труп молодой девушки, потом выволокли его, освободили от целлофана. Обнажённая девушка явно была не русской — смуглокожей, похожей на узбечку. В области печени зияли две раны — били ножом.

Медэксперт в резиновых перчатках, осмотрев труп, вздохнув, обратился к полковнику: — Да, товарищ полковник, был половой акт, на стенках влагалища есть кровь. Сделаем экспертизу, узнаем, отчего кровь — месячные или дефлорация. Сделаем анализ спермы, если обнаружим.

Полковник посмотрел на Егорова:

— Она?

— Она, товарищ полковник.

Геннадий расстегнул папку, вытащил фотографии девушки:

— Зия Нуретова, семнадцать лет.

Вчера родители заявили в полицию о пропаже девушки. Сказали, нет уже трое суток. Сегодня утром звонок дежурному дал наводку — в лесополосе за городом видели пожилого мужчину и упиравшуюся, зовущую на помощь девушку-узбечку. Описали местность. Геннадий был дежурным следователем — дал задание дежурной группе с собакой проверить наводку. Опера сообщили — есть труп. Злой Ассаров, потрясая кулаками — маньяка только городу не хватало! — сам выехал на место вместе с Геннадием.

— Ничего похожего у нас не случалось, как я знаю, — сказал Ассаров. — Но ты, Егоров, подключи архивников, может, что выплывет. Предварительные результаты экспертизы получишь в три часа. Переговори с родителями по месту проживания погибшей… Если что, готовься, дело тебе поручу.

Геннадий вздохнул, бросил взгляд на убитую. Совсем юная. Убил старик. Теперь ищи старого выродка… Как найдёшь, если он прежде не наследил и впредь поостережётся…

В паршивом настроении Геннадий и два оперативника поехали на дом к погибшей. Оперов отправил вперед — пусть объяснят родителям, что к чему.

Рядом с подъездом крутился подозрительный субъект — взъерошенный, небритый малый лет тридцати, но одетый с иголочки. Он криво ухмыльнулся Геннадию, спросил:

— К Нуретовым?

— К ним. А что? — насторожился Егоров.

— Нет их девки. Сбегла. Я её держал. Если девочка нужна, меня спроси.

У Геннадия мелькнула мысль, что погибшая подрабатывала проституцией, а это — её сутенёр.

— Тебя как звать?

— Костик.

— Куда пропала Зия?

— Ха! Я почём знаю? Когда бабки нужны были, приходила на угол, я вёл её к таксистам на пятак… Ну чё, сколько девок возьмёшь? Я смотрю, вас трое корешей. Дают почти даром. У меня, знаешь, есть рекламный слоган: «Е-ля даром! Почти…»

— Я — мент, следователь Егоров.

Геннадий по привычке полез в карман за удостоверением, но вспомнил, что забыл его дома, про себя чертыхнулся. Но сутенёру хватило одного его движения. Он побледнел, попятился.

— Прости, брат. Ошибся. Так, наболтал глупостей…

— Подожди, кое-что спросить хочу.

— Что знал, сказал. Извини, дела. Потом поговорим. — Мужичок приложил руку к груди, испуганно кивнул и быстро-быстро пошёл прочь.