такое после запуска удавалось считанным единицам. Спешить некуда, мой свирепый ослик. Твоя верность останется безответной.

Нингаль поморщилась. Интрига должна была пройти не так. Паршивка оказалась несколько благороднее, осведомленнее и отчаянней, чем показалось вначале. Девка излишне усложнила ей жизнь, не покорилась сразу, не поплыла от ядовитой красоты ее объятий. А теперь прошла точку невозврата, возможность заключить договор.

Но кто же знал, что сины до сих пор помнят Покровительницу Волшебства? Особенно в таких подробностях, которые вызывают ужас даже спустя несколько столетий после падения Аркадской Тройки. Нингаль не без оснований считала, что кое-как, но все же могла сойти за мелкую Богиню Порока из культов западной границы нома Ки-Ури. Может быть в другой области. Облачный Форт слишком хорошо знает истинных чудовищ.

Поддержать неожиданно удачную легенду ее последователя не получилось. А теперь придется ждать, пока огненная техника не разгорится по-настоящему, затем запечатывать останки синской дряни, убирать барьер и быстро вбивать в мягкотелого увальня четкие, прямые инструкции. Говорить сколько угодно больше нельзя, диалог будет идти по времени реального мира. Тот же кэ, но честный, без замкнутых барьеров и разных временных рамок.

— Богиня, но как же моя Ци? Она ведь может пройти сквозь пламя!

— Один раз, ценой половины резерва. И зачем? — Пожала плечами Нингаль, — Убить таким образом нельзя, рана ничего не даст, разума она лишилась…

— Она еще может остановить огонь! Я чувствую внутри искры сознания, — Закричал Саргон своей Богине. Все его смутные догадки вылились в уверенность, звезды интуиции сошлись в созвездие. Накопленная энергия Нингаль ухнула в его мозг, ненадолго повысила ментальные характеристики и чувствительность органов чувств.

Потоки информации оседали в расширенной кратковременной памяти, структурировались работающим на пределе сознанием. Мозг выдавал, анализировал и тут же сопоставлял варианты. Быстро подобралось объяснение странной живучести Ба нюй-ши. Дело не в личности или искусности культивации. Всего лишь в уникальном куполе Ассам и механизме его работы.

Барьер, останавливающий само время, действовал напрямую на души всех живых существ в закольцованном отрезке. Поэтому По дочери коменданта разгоралось со скоростью внешнего мира. То есть — часов, а то и суток, умещенных в семнадцать минут. Страшно подумать, насколько сильно и быстро пылает душа в других условиях, если такое серьезное препятствие заставило духовный огонь лишь вести себя на манер обычного.

Саргон лихорадочно перебирал варианты спасения Мяо. Он не мог сказать точно, выживет ли она. Но, по крайней мере, стоит остановить ее раньше, чем душа По прогорит, тем самым окончательно убирая девушку из его жизни вне зависимости от сброшенных циклов. По крайней мере, он всерьез опасался подобной ситуации. Поэтому в отчаянии задействовал свою свежеприобретенную аналитическую способность.

Достижение «Интуит» выбрало из просеянных планов спасения единственную возможность. Довериться Нингаль в последний раз. Любые другие способы приводили к немедленному краху. Поэтому он сообщил ей о возможности, вместо действий в одиночку. Сообщил — и бросился накапливать Ци.

Богиня удивленно вскинула брови, но через секунду лишь сосредоточенно кивнула головой. Пришла к тем же самым выводам насчет барьера. Вот только ситуация все еще никак не облегчалась — лишь появилась необходимость спешить.

— Копи силы, ослик. Только твоя жалкая и блеклая энергия способна преодолеть огонь. Как символично. Невинность в деле убийств и отголоски солнечной энергии в моей собственной кундалари способны на большее, чем несоизмеримо более высокая плотность. Вот почему твоя энергия может проникнуть сквозь пламя души.

— Кундалари?

— Ты знаешь это как Ци, — Досадливо отмахнулась Нингаль, а затем стала плести очередной энергетический массив. Но не ударное плетение, как в прошлые разы, а более тонкую и коварную технику. Угадать точнее Саргон не мог. Да и не особо пытался — в их тандеме у каждого оказалась своя роль.

Ба Мяо смеялась. Собственный огонь почти не жег ее благодаря технике: «Великий Горн Сияющей Медью Кожи». Она знала, скоро придет боль. Чудовищное пламя сгораемой души По пробьет любую защиту, сомнет любой барьер, расплавит любой металл. Она знала, шансов уйти живой почти нет. Пускай. Сохранить свою душу, хотя бы ее часть, после встречи с аватарой Госпожи Проклятий — подвиг, которым будут гордиться ее потомки.

Лишь цепляло разум сожаление, что она так и не разгадала ни тайну появления Нингаль, ни будоражащие разум секреты Саргона. Не спросила, не узнала, не предупредила друзей и родных об опасности и собственной смерти. Не попыталась тогда, год назад, сделать первый шаг в своей нелепой первой любви.

Странное и смущающее чувство давно прошло, забылось. Любовь ушла, сменилась дружбой и уважением, к облегчению ее объекта страсти. Однако в этот момент девушка вдруг снова вспомнила, пережила тот горячий, смешанный с мечтами стыд. Жаль, что совершенно по другому поводу.

Она вытянула руку вперед. Кожа под натиском огня уже начала краснеть. Невидимая глазу пленка Ци вминалась в белоснежную поверхность тела, скрипела под натиском свирепой стихии. Еще немного, и ее защиту продавит, сомнет, уничтожит ревущим пламенем. И тогда вся ее сущность вспыхнет, как свечка. Но перед этим нужно стараться поддерживать и раздувать собственный огонь как можно сильнее.

Чтобы даже Темная Дрянь со страниц старых свитков не смогла остановить ее последнее возмездие.

Тусклый, разреженный, пренебрежительно слабый поток Ци вдруг прошел сквозь пламя. Вылетел из огненного смерча общипанным фазаном, чтобы через мгновение ударить ее в грудь.

Девушка застыла. Чуждая, отвратительная Ци Богини Проклятий против ее воли проникала в разум. Просачивалась ручейками скверны, вызывала против воли странные, ужасные в своей реальности видения…

Нингаль завершила свой ритуал. Схватила попаданца за тощее запястье, влила в его вялую, распадающуюся технику больше энергии, а затем гаркнула, подкрепляя слова непонятным Саргону энергетическим конструктом, — Остановись, дитя, иначе вашей крепости придёт конец!

Крик разгневанным эхом замер под сводами обугленной залы. Девушка впереди покачнулась, схватилась руками за голову. На глазах редким жемчугом заблестели невольные слезы. Контроль над пламенем прервался, основная масса огня моментально опала, затаилась застигнутой врасплох крысой.

— Ты вредишь не себе, но своему долгу, — В наступившей тишине веско произнесла Нингаль.

Удивительно, но ее слова подействовали. Вернее, подействовал неизвестный массив. Тот не причинял вреда, не вызывал болезненных ощущений, однако оказался достаточно шокирующим, чтобы девушка, которая дошла до самопожертвования самого дорогого, что у нее есть, решила обратить свою технику вспять.

Куда более твердым, осмысленным движением она втянула остатки огня в свое естество. Скривилась от пронзающей нутро боли поврежденной души По. Техника самопожертвования успела прерваться. Время в этот раз сыграло на стороне аристократки.

Разумеется, остались последствия. Разлад, дисгармония внутри, как недавно у самого Саргона. Фантомные боли на долгие дни или даже недели, потребность в дорогих пилюлях и долгом лечении лишь для того, чтобы вернуть прошлый потенциал, не обрушить треснувшее основание. Но кризиса удалось избежать.

— Это была последняя дерзость, — Проронила в пространство Богиня, а затем с хмурой иронией посмотрела на своего последователя, — Я отменила проклятие на ней. Цени.

— А оно не могло само сгореть в пламени души? — С невинным лицом поинтересовался Саргон. После чего оказался моментально придавлен аурой Богини, упал на колени. А затем ступня Нингаль в собственническом жесте легла ему на голову и с силой прижала лоб к подвальным плитам.

— Не забывайся, слуга. После принятия моей сущности ты — мой раб, — Сладким, но не приторным голосом прошептала она, — Правило для Богов не распространяется на тебя, мой, МОЙ наивный последователь. Чувствуешь, как я держу твою душу?

Он чувствовал. Ощущалось, как будто Покровительница мягко положила обе ладони ему на сердце. Легкое сжатие — состояние инфаркта. Сильное — мучительная смерть от уничтожения органа. Вот только Саргон не боялся. Это же чувство показывало отголосок отношения к нему Богини. И оно ощущалось куда лучше, чем она показывала своими словами или жестами.

— Я понял, Госпожа, — Искренняя благодарность смешалась с постыдным облегчением. Состояние потока ушло вместе с напряжением, и на Саргона опять стала давить разлитая в воздухе похоть. Он бережно и в тоже время жадно взял Нингаль за щиколотку, осторожно отвел стопу, попытался почтительно