- Прости меня, я ведь не хотел, Нив. Я не думал, что так выйдет.

Он говорит это с такой тоской и такой надеждой, что у меня разрывается сердце.

- Я знаю. Все хорошо, - я тихонько глажу его лоб, беру за руку. – Я с тобой. Тебе нужно поспать, закрывай глаза.

И мне немного страшно, когда он так смотрит и так говорит со мной. Я не понимаю что делать.

Но он послушно закрывает глаза.

- Я так скучаю по тебе, - говорит еще.

- Я с тобой, - вот тут голос подводит окончательно, я почти всхлипываю. Не понимаю…

- Я люблю тебя, - говорит он и улыбается.

И затихает.

Сначала мне даже страшно от этой тишины, я сижу, держу его за руку, ловлю каждый вздох. Боюсь, что он перестанет дышать, что уйдет к ней… мне почему-то кажется, что эта Нив умерла. Я сижу и не отпускаю его…

Но он дышит спокойно и ровно. Может быть, решил, что она теперь с ним, успокоился… не знаю.

Потом сама ложусь рядом. Я ведь его жена, я имею право. Слушаю, смотрю, как поднимается и опускается его грудь в такт дыханию.

И почти незаметно засыпаю сама.

Я проснулась от странного движения подо мной. Не поняла… в первую секунду даже испугалась. Но все просто, я заснула на кровати Эйдана, и не рядом, а почти поперек, как сидела, так и легла, прямо на него, вырубилась, поверх одеяла. Тяжелая ночь.

Вздрогнула. Поняла, что все еще держу его за руку… вернее, уже нет, он руку отпустил.

Смотрит на меня.

Так испуганно смотрит.

- Хлоя? – в его голосе разочарование пополам с облегчением.

- Как ты? – спросила я.

По крайней мере, в себя он пришел.

- Мне показалось… - начал было, но не смог, окинул взглядом комнату, словно искал кого-то. – Что случилось?

- Там какие-то щупальца из ямы с костями в подземельях высунулись и схватили меня, а потом вспышка. И тебя накрыло тоже.

Он чуть нахмурился.

- Да, это я помню…

Облизал губы.

- Мы привезли тебя сюда, - сказала я. – Тебе было очень плохо, ты не приходил в себя. Ночью у тебя был сильный жар.

- А я… - тут Эйдану пришлось собраться с силами. – Я что-то говорил… ну, в бреду?

Знаю, ему бы очень хотелось, чтобы я сказала «нет». Ничего он не говорил, я ничего слышала. И его тайна останется с ним. Но, думаю, рано или поздно нам придется поговорить.

Я села прямо.

- Ты звал Нив, - сказала я.

Эйдан дернулся, дрогнули губы. Он смотрел на меня, пытаясь с собой справиться, но чем дальше, тем хуже ему это удавалось.

- Это ведь ты сидела со мной? – спросил он, вышло как-то совсем безнадежно.

- Да, - сказала я.

Он вздохнул, судорожно, почти всхлипнул. Сел на постели.

От наших разговоров проснулась сиделка, которая спала в кресле рядом. Эйдан махнул ей, чтобы уходила: «Мне больше ничего не нужно, можешь идти».

Потом сам вылез из постели. Шатаясь от слабости, ему сейчас рано ставать, но мешать бесполезно. Подошел к окну, прижался к стеклу лбом, ладонями. Ко мне спиной.

- Эйдан, - позвала я.

- Хлоя, тебе стоит уйти, – сказал он.

Вот уж нет. Уйти сейчас и потом будет только хуже. После сегодняшней ночи ему еще более неловко, больно смотреть на меня. Потому что он принял меня за другую, пусть и в бреду. Потому что я видела это. Еще выше стена вырастет между нами, надо что-то сделать сейчас.

Черт… не то, чтобы он был мне нужен, как мужчина, не то, чтобы…

Но так вышло, что он мой муж. Мне жить с ним рядом.

Мне кажется, еще можно что-то изменить.

- Кто она? – сказала я.

- Хлоя! – он почти вскрикнул, резко и раздраженно. – Я не хочу говорить об этом.

- А я хочу, - сказала твердо. – Если не сейчас, то потом ты тем более не захочешь. Я вижу, это мучает тебя, так может быть, стоит рассказать…

- Ты ничего не понимаешь!

Он тихо зарычал, едва не ударил в стекло, но вовремя одумался, ударил кулаком в стену рядом.

- Так объясни мне, - сказала я. – Потому что все твое спасение мира… все это… Эйдан, это лишь попытка доказать самому себе, что ты можешь кого-то спасти.

Возможно, зря… потому что он разом вытянулся, и без того бледные щеки совсем побелели. Я попала в больное место. Но понимание пронзило так отчетливо, что удержаться я не смогла.

Попытка избавится от чувства вины.

- Ты ничего не знаешь! – сквозь зубы прорычал он.

- Объясни.

Я не сторонница поглаживаний по головке и танцев с бубном, лишь бы не обидеть. Иногда запертую дверь невозможно открыть, приходится выламывать… И у меня тоже есть чувства.

- Уходи! – рявкнул он.

- Нет, - сказала я. – Объясни мне, и я уйду.

Да, я упрямая. Но потом он закроется еще больше.

Я подошла к нему.

И его прямо трясти начинало от моего присутствия, от близости.

Объяснять Эйдан не хотел. Ему было больно и страшно, он хотел побыстрее от меня избавиться.

Развернулся ко мне, шагнул даже навстречу, грозно и страшно нависая надо мной.

- Убирайся! – яростно, сквозь зубы.

Вот только слезы отчаянья блестели в его глазах. Еще немного, и покатятся по щекам. Эйдан понимает этого, но сделать ничего не может, и уж точно не хочет, чтобы я видела… Но я все еще стояла перед ним.

- Ты любил ее? – сказала я.

Мне самой страшно смотреть на это.

У Эйдана дрожат губы, он поджать, закусить, но они все равно дрожат.

- Это не твое дело!

Он сжимает кулаки и надвигается на меня, нависает. Выглядит сейчас разъяренным чудовищем. Я бы испугалась, если бы знала его чуть хуже.

- Ну и зачем ты пугаешь меня? – говорю я. – Ты ведь не ударишь, ничего плохого не сделаешь. Ты можешь кричать все, что угодно, но это только слова. Слова – как ветер… Я же вижу, что ты делаешь, Эйдан. Когда твой отец хотел наказать меня, ты прибежал, хоть он тебя и не звал, ты встал между нами, закрывая меня своей спиной. Ты защищал меня. И там, в подземельях, ты защищал тоже, как мог… ты мог бы отдать свой амулет мне, а сам прикрыться надежным щитом Гиллеврея. Но ты думал не о себе.

Он молчал. Я говорила это, видела, как у него дернулся кадык, как раздуваются ноздри, подрагивая. Почти ужас в глазах.

- Я понимаю, что когда ты смотришь на меня, - говорила я, - ты видишь ее. Как этой ночью. Я похожа, да? Я не знаю, что случилось, как давно… но тебя мучает чувство вины. Ты всю ночь просил простить тебя, но сам до сих пор простить не смог. Она ведь умерла? Я не знаю, виноват ли ты на самом деле или нет… Сейчас уже не важно. Только я - не она. Что бы там ни происходило у тебя в голове, но я – не она, и я не имею к этому отношения. Ну, хочешь, я перекрашу волосы… в блондинку или в брюнетку, ели это поможет?