— Вы не пострадали? — пробасил не опознаваемый голос, незнамо откуда идущий.

— Что? — не поняла Ренна, пытаясь протереть от трухи слезящиеся глаза.

— Я спросил: вы не пострадали? — повторили так же бесстрастно.

— Нет, я… Помогите мне встать, пожалуйста.

Помогать её высочеству не стали. Девушку просто подняли и поставили на ноги, да так резко, что пришлось даже цепляться за доброхота, потому что равновесие потеряла. Принцесса подняла голову, собираясь поблагодарить, но все слова куда-то подевались, а под черепом стало пусто и очень просторно.

— Кажется, я только и делаю, что приношу вам извинения. Но у меня выбора не остаётся, — по-прежнему неестественно ровно, без намёка на эмоции сказал гемнон. — Вероятно, брат прав. Мне с вами вовек не расплатиться.

— Который брат? — осведомилась Ренна, плохо соображая, что говорит.

— Валер.

— И много у вас их? То есть, я хотела спросить, сколько у вас братьев?

— Пятеро. Чего желает моя мать?

Принцесса мотнула головой, сучок, запутавшийся в волосах, царапнул щёку. Ренна приподняла всё ещё мокрую прядь, близко, будто слепая, поднесла к глазам, разглядывая веточку, сухой лист и, кажется, кусок коры.

— Любые желания Старшей Матери закон, — ни на йоту не меняя тона, сообщил Арэн. — Но думаю, вы будете рады, оказавшись, наконец, в своих покоях. А до Серых Скал ещё два дня пути.

— Тогда проводите меня к носилкам, — почти шёпотом попросила принцесса.

Осознание произошедшего надвигалось медленно, но неотвратимо, как грозовая туча. И приятной жизни не обещало.

Гемнон коротко кивнул и даже руки не подав, развернулся и пошагал, видимо, предлагая следовать за ним. Ренна и последовала, а что ещё делать? Они прошли мимо сломанного пополам золотолиста, толщиной с хорошую мужскую руку; лентой содранного дёрна; вывороченного с корнями куста терновника; будто вихрем раскиданного муравейника. Принцессе примерещилось, что на сухом мхе у корней старого дуба она заметила брызги мокрого, тёмно-красного. А вот ни Яо, ни Барта нигде видно не было.

В империи Серые скалы считали столицей Защитников, хотя городом это место никто не называл. И на привычные человеческие селения оно и впрямь походило мало: ни улиц, ни площадей, ни стен. На гранитных ступенях, террасами спускающихся в котловину, в каракуле золотисто-оранжевого с зелёным подпушком леса, без всякого лада и склада белели хрупкие — ветру только дунуть и рассыплются — не то дома, не то почти игрушечные замки. Башенки, арки, подвесные мосты и галереи казались нереальными, словно бы нарисованными акварелью на синем холсте неба. А над ними плыл-парил крохотный золотой дракон — Ренна не сразу и поняла, что это Крылатый. Статуя, вознесённая на гигантский кекур, похожий на указующий перст, подмигивала искоркой. Только по тени от распахнутых крыльев, падающей на деревья, и можно было понять, насколько она огромна.

В скалах же то тут, то там темнели арочные проходы, которые смахивали бы на червоточины, не будь они такими правильными, почти круглыми. И опять же, размеры проёмов Ренна оценила не сразу, лишь заметив рядом с такой пещерой башню, ахнула: под арку могли запросто въехать пяток лошадей, идущих бок о бок, а уж высота у проёмов была и вовсе не мыслимая.

Принцесса колебалась долго, но уж слишком ей хотелось всю эту необычность получше рассмотреть, а из носилок даже с отодвинутыми в сторону шторами, видно плоховато, потому и решилась, наконец.

— Подайте мне лошадь! — чувствуя себя храмовой сумасшедшей, потребовала у пустоты Ренна.

И, кажется, её призыв остался без ответа: носильщики всё так же бодро шлёпали пятками, впереди змея колонны начала подниматься — караван взбирался на очередной пригорок. А вот позади размеренное движение сбилось, смешалось, и к портшезу подъехал Яо, ведя в поводу белую кобылку.

Лошадь сама по себе была великолепна: чистопородное, тонконогое, как лань животное, каких разводили только на юге империи, серебристо-снежное, без тёмной шерстинки, с желтоватой гривой и хвостом. Но ещё дороже её делала разукрашенная серебром упряжь, в которой кожи было явно меньше, чем металла, да ещё и камушки искрами поблескивали.

Что ни говори, а драгоценности драконы любили. Может даже и чересчур.

— Старшая мать изволит принять подарок гемнона? — сложившись в немыслимом поклоне, осведомился парень.

— Яо! — укорила принцесса.

— Прошу прощения, забыл, — смущённо улыбнулся молодой дракон, взмахом руки приказывая колонне остановиться. Каким-то чудом его заметили и плотная лента верховых медленно, будто нехотя, начала притормаживать. Её высочеству немедленно стало стыдно: по её вине ведь задержка. Были бы люди, так и наплевать, а тут драконы. — Я помогу госпоже Ренне сесть в седло?

— Госпожа Ренна и сама справится.

— Как угодно Стар…. Кхм! Ну да, — смутился парень.

— И всё-таки, почему мать, да ещё старшая? — пропыхтела принцесса, карабкаясь на лошадь — наездница из неё была так себе.

— А как ещё? — не понял всё же спешившийся, придерживающий стремя Яо.

— Просто у людей мать — это… В общем, чья-то мать, родительница, та, что родила, что ли.

— Ну! — подбодрил парень.

— Что ну? У меня-то детей нет!

— Так будут же, — уверенно кивнул дракон.

И улыбнулся, мол: всё в порядке, всё как надо, не переживай!

— Так, ладно, хорошо. — Ренна нервно почесала ладонь о жёсткий повод. — Допустим, я будущая мать. Но никак не гемнона и уж тем более не старшая!

Удивлённая физиономия Яо очень смахивала на мордочку котёнка. Может, не домашнего, а детёныша какой-нибудь пумы, но всё равно милого: сам скуластый, глаза большие, голубые; ресницы пушистые — любой красотке на зависть. И хлопал ими дракон на удивление очаровательно.

— А чья тогда? — осторожно спросил парень, вдоволь наудивлявшись, без всяких видимых усилий заставляя свою животину выровнять шаг с белой кобылкой.

— Его детей? — со здоровой порцией яда поинтересовалась принцесса.

— Ну! — обрадовался дракон.

Ренна едва удержалась, чтобы по лбу не шлёпнуть, да вовремя спохватилась: супруга гемнона себя в руках держать должна и ни в коем случае не проявлять эмоции прилюдно, в смысле у всех на глазах. А уж такие жесты и вовсе лишние.

— Давай разберёмся, — предложила, стараясь дышать ровно. — Вас с братьями родила женщина, так? Она ваша мать, верно?

— Ну…

— А если вы берёте себе… другую женщину, чтобы родить наследника, она кто?

— Ма-ать, — не слишком уверенно протянул вконец растерявшийся Яо.

— Мать! — процедила её высочество, поминая все родственные связи до третьего колена включительно. Драконьи, естественно, а не собственные.