— Да говорил же: у меня спрашивай. Что этот зверёныш знать может? — не церемонясь и наплевав на все приличия разом, Барт потеснил брата, вклинился между ним и Ренной. По сравнению с лошадкой принцессы его коняга вовсе уж монстром выглядела: выше ладони на три, никак не меньше. Косящаяся, будто примеривающаяся, во что бы вцепиться и трензелями позвякивающая как-то по-особенному злобно. — На самом деле всё просто. Мы дам делим, прошу прощения, на три вида. Ну что ты так смотришь? Я же извинился! А как по-другому сказать? «Категории» или «группы» звучит лучше?

— Вежливость не входит в число ваших достоинств, не так ли? — проворчала Ренна, прикладывая немало усилий, чтобы сдержать напуганную кобылку.

— Ну не люблю я время попусту тратить, — улыбнулся Защитник, показав ямочку на щеке. — И на что ты разобиделась? За зверёныша или неудачный подбор слов?

— Так что там с видами? — холодно напомнила Ренна.

— Привыкай, у нас трепетные родственные отношения, — ухмыльнулся дракон, демонстративно разворачиваясь к насупившемуся Яо спиной. Ну, совсем спиной повернуться у него не получилось, скорее уж полубоком, но выглядело это всё равно оскорбительно. — А насчёт видов всё на самом деле несложно. Есть те, кто рожают детей — матери. Есть… — сказанное Бартом принцесса перевела как «человек для удовольствия». — И есть все остальные, они по полу не различаются, слуги.

— А для удовольствия может быть только человек, не дракон?

— Конечно, нет. Они ж матери, понимаешь?

— Пытаюсь, — честно призналась Ренна. — То есть получается, что со слугами… Что слуги для удовольствия быть не могут?

— А зачем, когда есть специально обученные люди? — пожал плечами Барт. — Ты же не станешь вместо повара нанимать, например, кузнеца.

— Не стану, — согласилась принцесса, старательно пытаясь примерить себя к услышанному. Услышанное примеряться не желало, со всех сторон острые угла торчали. Или просто сама Ренна не вписывалась? — Своих женщин вы уважаете, понятно. Мать — это звучит гордо, но как-то однобоко, что ли? Можно подумать, что от них ничего, кроме потомства, не требуется.

— А что от них ещё нужно? — Защитник почесал бровь, озадаченно посматривая на принцессу из-под ладони.

— Но ведь любовь…

— Так говорю же: есть специально обученные люди.

— Я не ту любовь имела в виду, — буркнула Ренна, чувствуя, как печёт щёки.

— А-а, — протянул Барт, косясь на принцессу, кажется, с жалостью. — Нет, такое бывает, конечно. Только что мешает… Как там? Любимая, вроде бы, да? — Слово «любимая» дракон сказал на имперском. — Короче, что ей мешает твоей матерью стать?

— Твоей матерью, — повторила её высочество, будто на вкус пробуя. — Утопить наших переводчиков. В нужнике.

— Неправильно поняли? — сочувственно покивал дракон. — Ну ничего, привыкнешь.

А вот в этом Ренна начала всерьёз сомневаться.

* * *

Насколько её высочество сумела оценить, а увидеть она успела немногое, но всё же что-то да заметила, дворец или, скорее, дом… В общем, жилище гемнона особо ничем от других не отличалось. Ну да, арки и мрамор, резьба и барельефы, фонтаны вдоль устланных розоватым гравием дорожек, золотолисты и цветущие кусты, кажется, не знавшие ножниц садовника. Но всё это Ренна по дороге успела оценить. Никакого тебе роскошества и совсем-совсем не похоже на императорский дворец, вот нисколечко. А ещё людей не было видно, даже носильщики с портшезом куда-то подевались. Да и вообще все сопровождающие пропали, будто в воздухе растворились. Принцесса и не заметила, когда они исчезли, только вдруг осознала, что на извивающейся змеёй, круто забирающей вверх к стрельчатой арке дорожке остались только она, Яо и Барт.

— Кстати, а куда делась госпожа Орун? — как бы невзначай поинтересовалась её высочество, очень стараясь не краснеть: хороша повелительница, нечего сказать! О единственной подруге умудрилась забыть!

— Не волнуйся, её устроят, — отмахнулся Барт.

— В каком смысле устроят? — нахмурилась Ренна. — А со мной ей быть нельзя?

— Нет, конечно, — удивился дракон, — она же не мать.

— Опять двадцать пять! Почему это она не мать?

— Потому что человек? — предположил Защитник.

— Я тоже!

— Вы принадлежите гемнону, — проворчал Яо, ехавший чуть позади. — Так уж заведено и ничего тут не попишешь: Старшая мать всегда человек.

— Кажется, вам это не нравится?

Принцесса резко развернулась к парню, едва не вылетев из седла — забыла, что не на стуле сидит. Спасибо Барту, поддержал под локоть.

— Да нет, — забормотал мальчишка, мигом покраснев до свекольной насыщенности, — я просто…

— Ну так и держи язык за зубами! — рявкнул старший.

Яо глянул на него хмуро, но промолчал. Да и всадники успели под арку въехать, а за ней дорожка заканчивалась, упираясь в крохотный мощённый мрамором пятачок с немалым фонтаном посередине. Фонтан изображал женщину в два ренновых роста, обнажённую, естественно, элегически орошающую себе груди из кувшина.

Принцесса понадеялась, что окна её личных покоев выходят на другую сторону особняка.

— Ну, вот и приехали, — выдохнул Барт, слезая с седла. — Гемнон извиняется, что не успел построить для госпожи Ренны дом, поэтому вынужден временно поселить её тут и всё такое, бла-бла-бла. Короче, располагайся, потом себе дворец отгрохаешь.

— Я понимаю, у гемнона просто не хватило на это времени. В его распоряжении всего-то чуть больше пятнадцати лет было, — процедила принцесса, спешиваться не торопясь. Особняк ей категорически не нравился, хотя и непонятно с чего: стены белые, с едва заметным бледно-розовым оттенком; окна и дверные проёмы широкие и высокие, стрельчатые, щедро украшенные барельефами, крыша яркая, из глиняной черепицы. Разве что фонтан этот… Но не в нём же дело! — А кому он принадлежит?

Барт ответил не сразу, переглянулся с Яо, бровь почесал — разве что насвистывать не начал.

— Сейчас-то никому, — сказал, наконец, нехотя, почесав ещё и ухо. — То есть, гемнону, наверное. Слушай, я в этих делах не слишком разбираюсь. Да и какая разница?

— А кто здесь раньше жил? — упёрлась Ренна, предчувствуя нехорошее.

— Чего ты пристала? — раздражённо цыкнул Барт. — Кто-кто! Тебе её имя всё равно ничего не скажет.

— Так кто?

— Ну, Ингрин. Довольна?

— Нет, — деревянно отозвалась принцесса.

Ей показалось, что от особняка потянуло затхлой сыростью и чем-то горьковато-противным вроде преющих листьев. Наверное, всё-таки стоило потребовать поселить в другом месте, вряд ли бы ей отказали, не крестьянка ведь! Только вот иначе, чем капризом своё желание Ренна объяснить не могла. Ну не скажешь же: «Я не желаю жить в доме бывшей любовницы мужа!» Не хватало ещё позора! Лучше с расстройства покрыться коростой с макушки до пяток, чем признаться, будто она вообще о существовании этой Ингрин подозревает.