– Посиди, отдохни, пока я приведу себя в порядок. А потом я принесу мыло и теплой воды, и мы вместе приведем в порядок тебя. Хочешь?

– Мне что, раздеться и лечь, да?

– А ты этим всегда занимаешься прямо в ботинках, голубчик? И сними уж заодно и шорты тоже. Я пока кое-что сделаю в ванной и приду. А ты чтобы был к тому времени готов, слышишь? И тогда я тебе покажу, на что ты еще способен!

Мужчина принялся расшнуровывать ботинок (такую добротную, черную обувь обычно носят с деловым костюмом), потом стряхнул его с ноги, и ботинок, немного подлетев вверх, упал. Мужчина поспешно стянул черный нейлоновый носок. Он был похож сейчас на низенького, толстого, симпатичного дедушку. И одновременно на пятилетнего ребенка, готового выполнить то, что ему скажут, если только дадут за это конфетку. Было слышно, как в соседнем номере Рената начала что-то кричать. В ответ загрохотал голос Венделла, но разобрать слова было невозможно.

– Сейчас верну-у-усь! – пропела я, шутливо погрозив своему приятелю пальцем. Покачивая бедрами, я проплыла в ванную комнату, положила его очки возле умывальника, затем, наклонившись, отвернула кран. Холодная вода вырвалась с громким жизнерадостным шумом, заглушившим все иные звуки. Я быстро натянула блузку, на цыпочках подошла к выходу, вышла из номера и осторожно закрыла за собой дверь. Сердце у меня бешено колотилось, я всей кожей – как будто на мне не было никакой одежды – ощутила прохладный воздух коридора. Бросившись к своей двери, я на ходу выдернула из кармана брюк ключ, воткнула в замок, одним движением повернула его, распахнула дверь и захлопнула ее за собой. Запершись изнутри на цепочку, я немного постояла, прислонившись к двери спиной и лихорадочно застегивая на себе блузку. Пульс у меня был такой, что казалось, сердце вот-вот выпрыгнет, меня всю трясло. И как только проститутки этим занимаются, не понимаю. Брр-р-р!

Подойдя к балконной двери, я с треском задвинула и заперла ее, задернула занавески, потом возвратилась к входной двери и заглянула в "глазок". Мой подвыпивший старикан стоял уже в холле. Без очков он немного косил, но смотрел в правильном направлении. Он был еще в шортах, но без одного носка. Толстячок принялся с интересом изучать дверь моего номера, а мне вдруг пришла в голову мысль, действительно ли он настолько пьян, как показалось. Он огляделся, проверяя, не видит ли его кто-нибудь, потом подошел к моей двери и попытался заглянуть через "глазок" внутрь. Я знала, что увидеть меня он не может: это все равно что смотреть в телескоп с обратной стороны.

– Мисс? – Он неуверенно и негромко постучал. – Вы тут?

Он снова прижался к "глазку" с той стороны, заслонив проникавший из холла свет. Клянусь, я даже через дверь чувствовала его пропахшее табаком дыхание. Затем "глазок" снова засветился, и я осторожно заглянула в него сама, почти прижавшись глазом к стеклу. Мужчина немного отошел от двери и теперь снова недоуменно оглядывался в холле по сторонам. Потом побрел влево, и через минуту я услышала, как щелкнула его дверь.

Я на цыпочках подкралась к балконной двери, прижалась спиной к стене и осторожно отодвинула занавеску. Вдруг из-за стены со стороны балкона моего старика потихоньку высунулась его голова. Он вытягивал шею, силясь разглядеть, что происходит в глубине моей неосвещенной комнаты.

– Ау-у-уу, – хриплым шепотом позвал он. – Это я. Когда же мы будем развлекаться?

Да, у старичка явно взыграла кровь. Теперь он не скоро угомонится и отойдет ко сну.

Я стояла не шевелясь, дожидаясь, пока он уйдет. Спустя минуту-другую голова скрылась. Но буквально через несколько секунд зазвонил мой телефон. Я была совершенно уверена, что звонили из соседнего номеpa. Я предоставила телефону возможность трезвонить хоть до бесконечности, а сама наощупь пробралась в ванную и так, в темноте, почистила зубы. Потом наощупь добралась до кровати, стянула с себя одежду, сложила ее на стул. Выйти из номера я не отважилась. Не могла я и читать, потому что не хотела зажигать свет и тем самым обнаруживать себя. И к тому же находилась в таком нервном возбуждении, что у меня, наверное, даже волосы на голове стояли дыбом. В конце концов я прокралась к минибару и извлекла оттуда две маленькие бутылочки джина и апельсиновый сок. Смешала, уселась в кровати и так и сидела, потягивая этот коктейль, пока не почувствовала, что засыпаю.

Когда утром я выбралась из номера, дверь в комнату моего пьянчужки была закрыта, а на ручке висела табличка "Не беспокоить". Дверь в номер Венделла, наоборот, оказалась широко распахнутой, в самом номере никого не было видно. В коридоре, в простенке между этими двумя дверями, появилась уже знакомая мне тележка горничной. Я заглянула в комнату и увидела ту же самую горничную, которая протирала мокрой тряпкой пол. Закончив, она прислонила швабру к стене возле ванной и, взяв корзинку с мусором, направилась с ней в коридор.

– Donde estan? – спросила я, надеясь, что мой вопрос означает "Где они?"

Горничная сопроводила свой ответ такой массой причастий и сложных глаголов, что разумеется, я ничего не поняла. Со мной надо говорить, ограничиваясь лишь абсолютно необходимыми по смыслу словами.

Единственное, что я уловила, было вроде бы: "Ушли... уехали... не здесь".

– Совсем уехали? – с трудом произнесла я по-испански.

– Si, si. – Горничная энергично закивала и снова повторила все то, что сказала мне в начале.

– Не возражаете, если я загляну? – Дожидаться ее согласия я и не собиралась. Решительно войдя в номер, я принялась осматривать ящики комода, ночной столик, письменный стол, минибар. Черт побери! Они совершенно ничего после себя не оставили. Горничная тем временем с интересом наблюдала за моими действиями. Пожав плечами, она в конце концов снова направилась в ванную, чтобы поставить на место под умывальник корзину для мусора.

– Gracias, – поблагодарила я ее, выходя из номера.

Проходя мимо тележки, я заметила висевший на ней пластиковый мешок, заполненный только что выброшенным мусором. Я сдернула этот мешок с крючка, утащила его к себе в комнату и, закрыв за собой дверь, вывалила все содержимое на покрывало кровати. Ничего интересного не обнаружилось: вчерашние газеты, использованные бумажные салфетки, обертки от конфет, пустой баллончик из-под лака для волос. Я с отвращением и разочарованием перебирала мусор, надеясь, что хотя бы те снимки, которые я судорожно делала в последние дни, окажутся неиспорченными. Когда уже почти весь этот мусор был собран и засунут обратно в мешок, взгляд мой случайно упал на первую страницу одной из газет, где крупный заголовок извещал о преступной разборке. Я развернула газету, расправила ее и принялась вчитываться в испанский текст.

Постоянно живя в Санта-Терезе, я обнаружила, что почти невозможно не нахвататься каких-то испанских слов и выражений, даже независимо от того, учишь ты язык специально или нет. Многие слова заимствованы, многие просто совпадают с английскими или очень похожи на них. Предложения строятся достаточно просто и понятно, слова произносятся так, как написаны. В сообщении, помещенном на первой странице газеты, говорилось о каком-то убийстве (homicidio), которое произошло в Estados Unidos[6]. Я прочитала это сообщение вслух, спотыкаясь и запинаясь, как читают в детском саду, и это помогло мне разобраться в смысле корреспонденции. Убита женщина, ее тело нашли на пустынном участке шоссе к северу от Лос-Анджелеса. Четверо заключенных сбежали из тюрьмы для малолетних, преступников в округе Пердидо, штат Калифорния, и направились вдоль побережья к югу. По предположению полиции, они остановили эту женщину, отобрали машину, а саму ее убили. К тому времени, когда тело жертвы было обнаружено, беглецы уже перебрались через мексиканскую границу и в Мехикали совершили новое убийство. Federales[7]настигли их, и в ожесточенной перестрелке два парня были убиты, а третий тяжело ранен. Даже в черно-белом изображении фотография места перестрелки производила зловещее впечатление: на покрытых простынями телах погибших темнели многозначительные пятна. Размещенные в один ряд, были напечатаны и снимки четырех мрачных рож – самих преступников. У трех из них имена звучали по-испански. Четвертый был обозначен как Брайан Джаффе.