Вдруг к месту схватки выскочил Снори, держащий в руках великоватый для себя меч. Он-то что здесь делает? Я успела заметить, как Дэмиор выругался и что-то крикнул мальчику. Тот упрямо покачал головой и сделал шаг вперед. В тот же миг крэйтар зарычал и взвился ввысь, приземлившись в двух ярдах от места прыжка и подмяв под своей тушей Снори. Закричав, я подалась вперед, не веря своим глазам. Тяжести твари хватило, чтобы мальчишка сложился пополам. Мне казалось, я слышу хруст его костей.

Дэмиор мгновенно оказался рядом с крэйтаром, занятым Снори, и вонзил длинный клинок прямиком в глаз, одновременно пытаясь освободить мальчишку. Рев зверя и стоны раненого слились в единый крик боли и ужаса. Не выдержав, я отвернулась. Меня затрясло от понимания того, что сейчас происходит там. Снори, милый Снори! Он, сын простого возничего, не был обучен воинской науке. Что понесло его туда с остальными охранниками? Неужели он хотел доказать мне и Дэмиору, что тоже чего-то стоит? Это моя вина!

Слезы беззвучно текли по щекам. Глубоко вздохнув, я утерла лицо — нельзя расклеиваться, каравану нужна травница.

От запаха крови меня мутило, но я упрямо шла вперед. Может, ему еще можно помочь? Одного взгляда на поломанное, словно игрушечное, тело хватило, чтобы понять — он мертв. Глаза были распахнуты, в них навечно застыла невыносимая мука и детская обида. Снори не знал, чем обернется его попытка погеройствовать. Я до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос.

За спиной раздался низкий голос Дэмиора:

— Тебе не стоит смотреть на это. Пойдем, — охранник подхватил меня под локоть и увел в сторону.

Я молча следовала за ним, машинально передвигая ноги. Снори покинул наш мир, сейчас ему не помочь… В его смерти есть и моя вина: из-за меня он пошел туда, я чувствовала это. Он погиб с честью, защищаясь, и обязательно попадет в чертоги Мафрины.

Вцепившись в эту мысль, я постепенно выбралась из окружившего меня марева и увидела, что Дэмиор привел меня в лагерь, к моей лежанке. Перед глазами немного прояснилось, и я вспомнила, что охранник пострадал в схватке. Взглянув на него, поняла, что права: из рваной раны на плече сочилась кровь, на лбу красовалась царапина, а на левом бедре ткань слегка дымилась — похоже, по случайности ему достался огненный шар. Оставив меня, мужчина собрался идти, но я остановила его, вцепившись в рукав.

— Ты ранен. Я осмотрю тебя.

Не слушая возражений, усадила охранника на свое место и потянулась к лекарскому мешочку. Теперь в моей жизни появился якорь — Дэмиору нужна помощь.

Не стесняясь, расстегнула рубашку и осмотрела рану. Кровь еще сочилась — порез был глубоким. Неприятно, но терпимо. Ему повезло, что тварь не добралась до кости, лишь полоснув сверху. Промыв рану, щедро нанесла мази из клевера и шалфея — ускорит заживление и не даст загноиться. Хорошо, что подобных снадобий я всегда готовила с избытком.

Охранник поморщился и ругнулся сквозь зубы — я старалась действовать как можно аккуратнее, но мазь приходилось втирать. Закончив, ловко наложила повязку. Обнаружив на боку у Дэмиора кровоподтек, я заговорила цветы арники и, хорошенько размяв их в ступке, выложила получившуюся кашицу. Со стороны мои бормотанья будут смотреться, словно заговоры травников, никто не догадается, что я просто прошу травы помочь, пользуясь своей силой. Промокнув царапину на лбу охранника, почувствовала легкий укол вины. Как быстро я отошла…

Закончив с Дэмиором, я сполоснула руки и попросила позвать ко мне остальных пострадавших. Мужчина кивнул и исчез.

Только сейчас я вспомнила о босых ногах и поспешно натянула башмаки.

Следующий час я врачевала порезы и царапины охранников, участвовавших в схватке с крэйтаром. Эта работа здорово отвлекала: я наносила мазь, прикладывала травы, стараясь не думать о том, как были получены эти травмы и том, кому я уже не смогу помочь…

Едва я присела, как пришли еще двое мужчин, несущие на самодельных носилках третьего, постанывающего от боли. Ему сильно потрепали бок, крэйтар ударил лапой, когтями оставив глубокую рану. Меня снова замутило — такого мне не приходилось лечить.

Товарищи пострадавшего смотрели на меня с надеждой.

— Придется зашивать, — я сглотнула и перевела взгляд. — Принесите горячей воды от костра и пару факелов — становится темно.

Мужчины отошли, а я, глубоко вздохнув, принялась за работу. Первым делом я достала цветки эмбрайсы. Эта трава, растущая в болотах, обладала снотворным эффектом, а главное, затуманивала сознание. Боюсь, если не дать ее раненому, он не сможет выдержать боль.

Приготовив отвар, напоила мужчину, придерживая его голову — от слабости он едва мог открыть глаза. Вернулись товарищи раненого, и я попросила их помочь его. Если он неожиданно очнется, может навредить себе. Вспоминая наставления Ильяссы, я аккуратно взялась за работу — промыла рану и смазала настоем тимирра. Эх, если бы здесь оказался маг-лекарь… Он бы исцелил рану так, что не осталось бы и шрама! Достав из сумки обработанные специальным раствором бараньи жилы и иглу, замерла. Соберись, Орис! Покачав головой, я прокалила иглу в пламени факела и глубоко выдохнула.

Следующие пятнадцать минут были самыми сложными в моей жизни. Осторожно зашивая рану, я молилась богине врачевания Каэлин, чтобы руки не дрожали. Каждый стежок давался с трудом. Стянув края раны, ножом обрезала жилу и закрепила. Кажется, все.

Раненого, все еще спавшего после эмбрайсы, унесли товарищи, а я устало прикрыла глаза. Я почти задремала, когда меня окликнул женский голос. Открыв глаза, увидела Эли, рядом с ней стояла та незнакомка в богатой одежде. Она молчала, тупо глядя перед собой.

— Орис, можешь что-нибудь с ней сделать? — Спросила Эли. — Она молчит и не откликается на вопросы.

Я поднялась:

— А что с ней? Откуда она взялась?

— Так из лесу и взялась, — всплеснула руками повариха. — Выскочила — глаза безумные, ноги не держат, да прямиком в лагерь. А следом крэйтар выбежал. Наши охранники, те, что поближе, сразу вступили в бой, остальные шум услышали!

Я слушала, одновременно ища в мешочке нужные травы. Сейчас бы пустырника — сделать настой, с полстакана. Самое мягкое успокоительное. Но вот незадача — весь пустырник я извела на себя в попытках унять головную боль, а последние листья отдала Эли. Размышляя, я в снова перерыла верх дном лекарский мешок.

Придется опять использовать эмбрайсу — довольно сильное средство, сложно предугадать, какой эффект оно даст. Оно может вывести незнакомку из отупения, а может превратить его в долгий сон.

Однако и в таком состоянии оставлять ее нельзя — вдруг она не справится сама? Ильясса рассказывала мне, что от сильного испуга человек может впасть в ступор, но я впервые видела это воочию.

Взяв эмбрайсу, что осталась после раненого, я присела перед девушкой, думая о том, как лучше напоить ее. Эли ушла, дел было невпроворот — караван гудел, словно растревоженный улей.