Если в больших городах – что в наших, что в британских – все садятся в автомобили с кольцами и ляльками на капоте, а сейчас-то даже в карету или вертолет, то в Топоривке народ скромный – даже в нынешние времена, в двадцать первом веке, свои лимузины, «мерсы», «Лексусы» они оставляют в гаражах, а во время свадьбы... А во время свадьбы они ездят верхом. Едут они под музыку медленно и величаво по селу туда-сюда. Сначала в сопровождении оркестра жених едет забирать невесту. Итак, следом за кавалькадой – жених на вороном коне, его товарищи, «дружбы», то есть шаферы, на каурых, тащимся мы, сытые и довольные. Британцы – с любопытством, я – с гордостью. А в это время во дворе у невесты целый ритуал, это долго описывать – там и надевание фаты, и прощание с родителями, а если, не дай бог, песню заведут – «Вже бым була йихала, вже бым була йшла, ще своему тату не дякувала...». И пошла невеста поклоны отвешивать – тату, маме, брату, сестре, бабушкам, дедушкам, соседям, подругам, печке в доме – сейчас-то в основном молодые кланяются автономному газовому итальянскому котлу, а тогда – печкам, печам или в самых богатых семьях батареям и АГВ. Благодарят хлеб на столе. Потом невеста своей девичьей постели кланяется, кроваточке из березы, собаке и воротам заодно, что хлопцев не пускали, окошку, в которое жених лазал в щечку только поцеловать. (Ай, перестаньте! У нас невест, бывает, прямо со свадьбы увозили в роддома, и куда ворота и собаки глядели, никто не удивлялся. Детей у нас любят. Очень. Осуждают, конечно, а как же!) И так бродили мои британцы вслед за музыкантами и невестой по хате, – а там три этажа, балконы и башенки – и по всему двору, и на каждого, кого невеста благодарит, целый куплет с припевом «Вже бым була йихала, вже бым була йшла...» и вступление – восемь тактов... Сдуреть можно... Но для Брандушки, невесты, это ж в первый раз. И музыкантам за все куплеты плачено отдельно. (Они, кстати, когда договариваются, спрашивают, сколько куплетов благодарности будет... И за это отдельную покуплетную плату требуют, потому что очень уж нудная она, эта песня...) Иногда родители ждут не дождутся, когда дочку свою великовозрастную замуж спихнут, а она, холера такая, еще ошивается вокруг дома в занавеске белой с бумажкой, где список, с кем ей еще попрощаться. Ходит, слезы из себя давит, убивается, на мебель кидается телом, чтоб все вокруг видели, как ей не хочется замуж, и заставляет тата своего платить музыкантам отдельно за «ди жьель», за церемонию печали то есть. Наслаждается всеобщим вниманием, строит из себя Веру Холодную. Мол, как ей тяжело из родительского дома уходить, глаза б родительские ее уже не видели, надоела, вся в соку, а еще две сестры ждут не дождутся... И папе с мамой так не терпится, что готовы ее коленкой под кринолин выпихнуть из дому, чтоб уже шла, пока жених не передумал. А такое у нас тоже бывает. Жених нынче пошел очень гоноровый.

Когда прощание невесты с домом заканчивается, наступает сам процесс забирания невесты – Брандушке подвели разукрашенного белоснежного коня, она легко скакнула в седло. Уже бы поехали, так нет же. Мы стоим, смотрим. Во двор выносят дзестры – невестино приданое. И начинается подробная конфискация имущества женихом. Под музыку. Жених с коня и его родители строго и придирчиво следят, подсчитывают. Выносят из дома накопленное добро – от холодильников до кроликов с атласными ленточками на шее. И со всем этим весело танцуют. И чем больше вещь в приданое, тем длиннее танец. С креслами над головой пляшут. С диванами гарцуют.

О! Надо было видеть, как вся семья Брандушки – а Брандушка – это такая крепкая девушка и такая большая, что в ее тени верхом на коне мы все спрятались от жары, – на радостях минут пять отплясывала с ореховым зеркальным шкафом-купе в разобранном виде:

– Хопа-хоп! Умца-умца!

А потом Брандушка давай одаривать гостей. Каждый англичанин получил в подарок резную огромную многостворчатую шкатулку для рукоделия – туда в каждый ящичек много чего можно было сложить.

Кстати, забавная это была церемония – одаривание гостей. Невеста обходит или объезжает верхом на коне всех своих гостей, званых и незваных, и делает им подарки. Так, по мелочам: то косыночки, то коробки конфет... В одном селе когда-то давно во времена дефицита даже удачный бизнес развился на этой почве. Но этого я своим британцам не рассказывала. Назывался этот бизнес «Рахат-лукум». Это когда гостей одаривали этим самым сизым запыленным рахат-лукумом в коробках. Так вот гости, недолго думая, бежали бегом в сельпо и тут же сдавали эти сомнительные сладости довольно преклонного возраста обратно – по предварительной договоренности с Эляной-продавщицей. На следующую свадьбу те же коробки опять покупали и гостям раздаривали. Скоро в это село большая проверка приехала по навету кого-то недовольного (его, видимо, на свадьбу не позвали, а его жена себе костюмчик купила с люрексом специально – и не пригодился), написавшего каллиграфическим почерком, что продавщица сельпо сдает рахат-лукум в прокат на свадьбы, правда, вот честно написано было – за невысокую плату.

Когда церемония забирания молодой завершилась успешно, вся компания с невестой, гостями, дружками и шаферами, шкафами и кроликами следом за молодежью на конях верхом потащилась в другой конец села к посаженым родителям. Те ждут, нарядные, надушенные... У нас бывает, что посаженые родители к таким событиям даже дом новый поднимают за пару месяцев, как минимум в два этажа, – чтоб перед людьми не стыдно было, придут же молодые на свадьбу звать... Потом вся эта беззаботная братия, включая моих иностранцев, изрядно повеселевших, потерявших уже свой первоначальный надутый высокомерный вид, вместе с посажеными и их гостями двинула в храм...

Потом все опять построились и следом за молодоженами устало пошагали на саму свадьбу, где уже ждали гостей.

Уж тут начались разные национальные ритуалы, игры, танцы. Британцам с их скромными рисепшн, где на каждого гостя – бесплатный бокал шампанского, а за остальное плати сам, – и не снилось такое раздолье. Столы накрыты были под навесами. Гость идет косяком, музыканты всем марш играют, а самым уважаемым гостям – даже дважды. Для этого родственник жениха стоял рядом с музыкантами и стыдливо украдкой подсказывал пальцами. Показывал указательный – музыканты играли один раз, показывал рожки – дважды. Свадьба покатилась своим чередом. Через час народ зашумел, развеселился, объявили первый танец. Оркестр заиграл ту самую мелодию, которую Дица сочинил в автобусе. Британцы мои радостно загалдели, взялись за руки с местными и оголтело запрыгали в такт музыке вокруг жениха и невесты.

Потом по ритуалу было положено невесту воровать. И мы просили ее по-хорошему, пытались договориться. Не надо вас, Брандушка, воровать, гости иностранные танцевать хотят, а не в темноте с другими гостями лазить. Нет, уперлась, ножкой топает – воруйте меня, и все тут! Ну что ж, придется, – вздохнул председатель сельсовета, – а потом всю ночь ходи ищи ее... Такая традиция. Вот взять и нарочно не найти! Приковыляла бы сама обратно, а на ее месте уже другая сидит. И краси-и-и-вая, и молода-ая, и из хорошей семьи...

Эх! Пошли!

И мы все, мои шотландцы в килтах, дамы в нарядах и жемчугах, пошли бродить по селу – Брандушку искать.

Свадьба длилась до четырех утра, пока не стали с невесты фату снимать под красивую печальную музыку – я видела, как загрустили гости, особенно женская половина моей группы, – вот, мол, как скоро сказка проходит, начинаются будни, и везде одинаково. Вот он ухаживал, руку автоматически выбрасывал – с бордюрчика – на бордюрчик, со ступенечки – на ступеньку, цветы охапками, колечко с колена подавал... А тут уже и подай-принеси, почему суп несоленый и так далее...