взял боевой рог, протянутый ему один из оруженосцев, и громко протрубил три раза. – Заодно и поглядим, как наши бравые вояки реагируют на сигнал тревоги…

Рыцари довольно-таки быстро выбежали из казарм, захватив с собой все вооружение, за исключением кольчуг. Сенешаль бегло осмотрел их и остался доволен внешним видом и скоростью сбора воинов.

– Мессир де Клэр, – произнес он, обращаясь к англичанину, – прошу вас немедля принять командование над оставшимися воинами гарнизона, а я с сими благородными сеньорами направлюсь к дому городского старшины. Захвачу, пожалуй, я с собой всех оставшихся арбалетчиков…

– С превеликим удовольствием, сеньор сенешаль… – улыбаясь, поклонился рыцарь. Он повернул голову к строю воинов, и громко крикнул. – Мессиры! Для вас есть небольшая работенка в нижнем городе! Катары, судя по всему, собираются в доме городского старшины! Вы, с Божьей помощью, навестите их, треклятых, и малость поговорите по душам!..

Рыцари засмеялись в ответ, но хмурое и серьезное выражение лица сенешаля мигом прекратило у них желание зубоскалить. Рыцари побежали к конюшням выводить лошадей, ведь буквально утром всех оруженосцев и конюхов увел с собой мессир де Марли.

ГЛАВА II.   Гекатомба Бушара де Марли.

Дорога на аббатство Фанжо. 1 сентября 1221 года.

Отряд, ведомый Бушаром де Марли, не жалея коней мчался вдогонку за ушедшими итальянскими крестоносцами все еще надеясь перехватить их и не допустить жуткой бойни, о которой поведали во время допроса пленные катарские шпионы.

За сутки отряд проходил по десять-двенадцать лье. Лошади и люди спешили буквально из последних сил, не жалея себя и мало заботясь о предосторожностях во время следования по вражеской территории. Правда, во время ночных привалов, устраиваемых мессиром де Марли для своих измотанных воинов, опытный крестоносец выставлял усиленную охрану, не раз повторяя вслух слова великого Вегеция: «Опытный командир заботится, прежде всего, о спокойном и безопасном ночном отдыхе для своих воинов…»

И вот, едва робкие солнечные лучи озарили верхушки деревьев и окрасили кроваво-желтыми отблесками щиты и шлемы воинов, лежавших на траве возле их спящих тел, последняя ночная стража обнаружила в кустах непонятное движение. Молодой оруженосец одного из рыцарей отряда мессира де Клэр тихонько позвал трех товарищей и, на свой страх и риск, скрываясь за низкими кустарниками боярышника и лещины, в изобилии росших в этих местах, настигнул незнакомца. Воины быстро скрутили его, засунули кляп в рот и притащили к небольшому навесу, сделанному из походного плаща де Марли, под которым спал их предводитель, подложив под голову седло запасной лошади. Боевой декстриер мирно спал возле своего хозяина, изредка переступая копытами во сне.

– Мессир де Марли, – оруженосец осторожно толкнул рыцаря. Когда Бушар открыл глаза и спросонья посмотрел на воина, тот произнес. – Мы тут поймали одного…

Бушар резко поднялся, протер руками заспанные глаза, зевнул и потянулся, хрустя суставами и разминая затекшее от неудобной позы тело:

– Ну, так тащите его сюда, раз разбудили…

– Ваша милость, – робко ответил воин, показывая на спеленатое тело незнакомца, – вот он, горемычный…

Бушар склонился над ним, присмотрелся и произнес:

– Выньте кляп…

Воины вытащили кляп изо рта пленника. Тот приподнял голову и радостно взмолился, увидев знакомый герб:

– О, мадонна! Слава Господу! Я, наконец-то, дошел…

– Господи! Царица Небесная! – Вскрикнул де Марли. – Это же воин из итальянского отряда! Развязывайте его, болваны! Дайте парню вина, и пожевать чего-нибудь! Он, сердешный, еле держится от усталости…

Стражники быстро развязали итальянца и принесли ему вина в бутылке и большой кусок холодной говядины. Итальянец жадными и большими глотками, словно из опасения, что у него все это могут отнять, выпил половину бутылки и впился зубами в кусок мяса.

– Изголодался, горемыка… – сочувственно произнес один из воинов.

Бушар сел рядом с итальянцем и, выждав момент, когда он немного утолит свой голод, спросил:

– Говори…

Андриано, это был он, опустил голову и тихо затрясся всем телом, издавая еле слышные рыдания. Бушар погладил его по голове и повторил свой вопрос, добавив:

– Когда и где?..

– Мы не дошли до аббатства всего лишь пару лье, когда они атаковали обоз… – срывающимся на плач голосом ответил молодой крестоносец.

Бушар поднял голову и произнес, обращаясь к своим воинам:

– Лагерю подъем. Седлать коней, легкий завтрак и вперед…

Андриано, тем временем, продолжал:

– Своим залпом они сразу же накрыли хвост обоза. Командоре Гвидо приказал нам отрываться к поляне, где мы смогли выстроить оставшиеся повозки в круг и отразить несколько атак. Он выбрал меня…

– Успокойся… – Бушар прижал его голову к своей мощной груди. – Не надо скрывать слез! Это слезы воина, оплакивающего геройскую смерть своих товарищей. Никто, поверь мне, никто не посмотрит тебе вслед и не скажет: «Смотрите, вот идет трус, который бросил своих друзей…» Ты понял меня?

Бушар крепко сжал его голову и посмотрел Андриано в глаза. Тот, плача, кивнул.

– Мы пели песню легионеров… – тихо произнес он. – Я несся по лесу и слышал, как она затихает…

– Красивая смерть. – Грустно ответил де Марли и украдкой вытер слезинку, набежавшую в уголке глаза. Рыцарь становился ужасно сентиментальным, когда слышал о чьей-то красивой смерти. Он в тайне завидовал им, опасаясь, что смерть может обделить его такой роскошью, позволив умереть в мире, а не с мечом в руке и именем Господа на устах. – Истинные легионеры…

Он похлопал итальянца по плечу и приказал доедать и допивать все, что принесли тому воины.

– Ты мне еще понадобишься… – мрачно добавил он, – ешь, для мести нужны силы…

Через час отряд был в седле, ожидая команды Бушара де Марли к началу марша. Рыцарь молча сел в седло, подтянул подпругу седла, методично проверил крепление вооружения и, повернув голову к воинам, крикнул:

– Вперед! Что есть силы! Вперед!..

Отряд сорвался с места и на ходу выстроился в колонну по четыре всадника, разместив арбалетчиков в средних рядах, тогда как крайние ряды колонны выставили свои щиты наружу, создавая защиту на случай внезапного обстрела из арбалетов. Они быстро перешли на галоп, хотя прекрасно понимали, что уже опоздали и ничем, кроме христианского погребения, не смогут помочь своим погибшим товарищам.

К полудню передовая группа заметила большую тучу кружащегося вдалеке воронья.

– Я уже понял… – Бушар не дал воинам доложить. – Как же эти твари чуют смерть!..

Он пришпорил коня, вырываясь вперед колонны. Лесная дорога сделала несколько поворотов и внезапно, словно пугливая женщина, которую застигнул врасплох неожиданно возвратившийся супруг, открыла жуткое поле боя. Бушар остановил коня возле нескольких повозок, буквально изрешеченных арбалетными болтами. Убитые лошади и мулы лежали возле