В коридоре появляется мама. Взгляд недовольный. Губы поджаты. В руках лопатка для сковороды, которой раньше у меня в доме не было.

Весь ее вид выражает недовольство и я даже понимаю почему.

- И когда ты собиралась рассказать мне об этом? – тычет лопаткой в сторону кота.

- Ну, это временно, - снимаю обувь, стараясь не смотреть в глаза матери.

- На сколько временно? Потому что, судя по тому, сколько шерсти я вымела сегодня из квартиры, это «временно» тянется уже как минимум год.

- Ну, ма, - ною я, почесывая Демона за ушком, - подруга попросила присмотреть за ним несколько неедель. Посмотри, какой он миленький

Вру.

Не говорить же матери, что некая незнакомая мадам укатила до Нового года за границу и искала того, кто смог бы присмотреть за ее любимцем? Конечно же, я откликнулась. И не потому, что у меня большое доброе сердце, готовое предоставить временное пристанище всем котикам в округе, нет, просто я очень меркантильная особа.

До тех пор пока не обзаведусь полным третьим объемом груди.

И об этот маме тоже знать не стоит.

- Милана, чем ты только думала когда решила жить в квартире с котом? Ты знаешь, сколько бактерий он разносит своими лапами? Сначала копается в своем лотке, а потом бежит на кухню. Я сегодня раз десять его со стола сгоняла. А потом с кровати. И запах, Милана, у тебя в квартире жуткий запах котячьей мочи!

Принюхиваюсь, пытаясь уловить тот самый запах, но нет, ничего.

- Ма, тебе кажется.

- Малана, делай что хочешь, но чтобы завтра его в квартире не было. А что если заявится хозяйка и увидит его? Она же тебя вместе с эти котом на улицу попрет.

- Ма, ну не каркай, а, - вздыхаю и, освободив Демона от оков шелка, иду в комнату.

- Ужин почти готов, - кричит она с кухни, - и вообще, могла бы сделать вид, что рада моему приезду!

- Я очень рада, мам, честно.

Открываю шкаф, любуюсь идеальными стопочками сложенной одежды, ведь еще рано утром здесь царил хаос, пытаюсь найти свою домашнюю футболку и замираю, наткнувшись взглядом на пустую полку в самом верху.

- Мааам, а где старая подушка? В шкафу была, на верхней полке.

- Там, где давно должна была быть. На мусорке.

Именно сейчас я поняла значение фразы – вся жизнь пролетела перед глазами. Только в моем случаи, перед глазами пролетела каждая мелкая и крупная купюры, которые с таким трудом были отложены на мое «счастье». И которые хранились в той самой подушке, которая, возможно, была уже в пути на городскую свалку.

Божечки, пусть она будет в мусорном баке. Сделай так, чтобы мусоровоз еще не приезжал опустошать его.

Резко срываюсь с места и в домашних тапочках, без куртки, вылетаю из квартиры. К моим денежкам.

Я спасу вас, родненькие.

- Дочь, ты куда? Что случилось?

Но отвечать на вопросы времени нет.

Семь этажей, четырнадцать пролетов, двор. К мусорным бакам успеваю почти вовремя.

Почти – потому что некая «дама без места жительства» (читай БОМЖ) с моей подушкой под мышкой медленно удаляется от синих пластиковых баков.

Вовремя – потому что появись я на минуту позже и все бы пропало.

- Женщина! Женщина! – ору отчаянно, пытаясь остановить ее.

Женщина не оборачивается, поэтому я, не сбавляя скорости, обгоняю ее и перекрываю путь.

- Простите, но эта подушка принадлежит мне. По некоторому недоразумению, она попала в мусор. Не могли бы вы, вернуть ее обратно?

- Это моя территория, значит и подушка моя.

- Я заплачу.

Женщина меняется в лице, молчит, наверное, мысленно подсчитывая сколько сможет поиметь, я же рассматриваю ее с ног до головы и при этом пытаюсь оставаться невозмутимой.

Два разных ботинка, длинная юбка из-под которой выглядывают порванные рейтузы, засаленная синяя куртка, с дырками в разных местах и натянутая почти на глаза вязанная шапка.

Господи, почему в мире существуют такие несчастные люди? Что такого должно произойти с человеком, чтобы он скатился на самое дно?

- Деньги гони наперед, - говорит она, сжимая »товар» под мышкой еще сильнее.

- У меня с собой нет, но если вы подождете, то через пять минут принесу.

- Я что, похожа на лохушку? – возмущается она.

- Я не вру, хотите, пойдем вместе к моей квартире.

- Ага, знаю я вас таких. Заманят, а потом на органы сдадут. А я слишком молода, красива и полна сил, чтобы умирать.

Смотрю на эту «молодую, красивую и полную сил» и решаю попросту выкрасть то, что по праву пренадлежит мне.

Пользуясь моментом внезапности, делаю выпад вперед и, крепко ухватившись за край, тяну на себя. Бомжиха – а после того как мы стали врагами по-другому ее назвать не могу – реагирует молниеносно. Хватает за второй край наволочки и тянет на себя.

Я совершенно не ожидаю нечестной игры, поэтому, когда мой противник со всей силы наступает мне на ногу – вою от боли и почти выпускаю из своих рук уголок стопроцентного хлопка.

Значит так, да? Что ж тогда и я буду играть не по правилам.

Тяну подушку изо всех сил на себя, а потом резко выпускаю – бомжиха вместе с ней летит на землю.

Подбегаю и хватаю то, что принадлежит мне, но не успеваю сделать и шагу, как зарываюсь носом в асфальт, а сверху наваливается женщина.

Неожиданная подсечка, мать твою.

- Я первая ее нашла! А ну, отпусти!

- У меня на нее больше прав чем у вас - я спала на ней два года!

Я чувствую этот жуткий запах, исходящий от ее одежды и тела, но сейчас это ни сколько не волнует, да меня даже не волнует, что у нее могут быть вши и от такого близкого контакта на мои волосы может перекочевать целое племя. Все, что сейчас может волновать – деньги, спрятанные под наволочкой.

Мы качаемся по асфальтированной дорожке перед домом, бьем друг друга локтями, ногами, дергаем друг друга за волосы, рычим, кричим и в какой-то момент я даже получаю хороший такой удар в глаз, а потом чувствую, как обжигает щеку – бомжиха расцарапала мне лицо своими длинющими ногтями.

Не знаю чем бы закончилась эта битва и кто бы пал смертью храбрых, если бы на помощь не примчала моя мама.

Со сковородой в руках.

Но это я уже рассмотрела потом. Сейчас же, лежа лицом вниз, на мокром после растаевшего снежка асфальте и укрывая под собой подушку, слышу лишь быстрый приближающийся топот ног и крик:

- А ну отстала от моей дочери, скотина!

И как хряснет ее по ноге, цепляя заодно и мою.

Мы с бомжихой одновременно вскрикиваем от боли.