«В конце концов, должна же существовать справедливость!»

Он знал, что не будет удовлетворен, пока не получит изумруды, принадлежавшие ему по праву, и не успокоится, пока не увидит собственными глазами доказательств своего законного происхождения. Если бы он не был таким болваном, проворонившим эту маленькую зеленоглазую мегеру, столь нежную на вид, изумруды были бы сейчас при нем. А он, дурак, закутал ее в свой плащ, пытаясь защитить от холода! Вот теперь и расплачивается за это донкихотство. Изумруды, его изумруды, остались в Гордон-Холле. И вне всякого сомнения, Грэм сейчас празднует победу, смеясь над нерадивым братом. Конечно, теперь он надежно припрячет эти камни!

Но Джулиан хотел их получить любой ценой. Неудача, которую он потерпел нынче ночью, могла отсрочить этот момент, однако не могла его остановить. Теперь его ничто не могло остановить, кроме смерти.

Через два месяца после этого происшествия Анна стояла на палубе корабля «Принцесса Индии», разглядывая Адамов Мост – архипелаг, простиравшийся от юго-восточного побережья Индии до Цейлона. Глубоко вдыхая воздух, она упивалась хмельными ароматами тропиков. Это были ни с чем не сравнимые терпкие ароматы экзотических цветов, пряностей и гниющей растительности. Эти запахи да постоянная жара убеждали ее, как ничто другое, что она снова на пути домой.

Как ни смешно, но она, англичанка по рождению и воспитанию, считала своим домом изумрудный остров в сапфировом море. Счастливейшие дни ее жизни были проведены среди этой экзотической природы, здесь же родилась и ее дочь, здесь умер Пол. Его могила находилась на небольшом холме за Большим домом в Сринагаре и, казалось, звала ее.

– Мама, а папа там будет?

Тоненький голосок Челси заставил Анну вернуться из прошлого. Полюбовавшись своей маленькой дочкой, ее льняными волосами, заплетенными в одну толстую косу, нежными голубыми глазками, Анна почувствовала, как сильно любит своего ребенка. Теперь-то она знала, что поступила правильно, возвратив Челси в единственный настоящий дом, который та знала. Ради этого можно было рискнуть своей бессмертной душой.

– Папа на небесах, дорогая, и ты это знаешь.

Анна попыталась справиться со своими чувствами и говорить спокойно. Она вспомнила, как Пол обожал свою маленькую среброволосую дочь, а Челси, в свою очередь, считала, что солнце всходит и заходит только ради ее папы. И как же тяжело было объяснить дочери, что ее любимый папа ушел и больше уже никогда не вернется!

С тех пор в жизни Челси многое изменилось. Из вечно смеющейся и прыгающей маленькой девочки она вдруг сразу превратилась в неестественно рано посерьезневшего ребенка.

Челси редко улыбалась, ее смеха Анна не слышала с тех самых пор, как Пола опустили в могилу.

– А как насчет Кирти? – поинтересовалась дочь.

На этот вопрос ответить было легче. Кирти была айей – нянькой Челси со дня ее рождения. Расставание с Кирти было болезненным и для Челси, и для Анны, но Грэм не дал денег на проезд пожилой тамильской женщины, когда пригласил Анну и Челси в Гордон-Холл. Но даже если бы на переезд Кирти нашлись средства, этого нельзя было делать. Кирти была неотъемлемой частью Цейлона, как Будда, царствовавший здесь сотни лет назад. И было невозможно представить Кирти в другом месте. Когда же наступило время расставаться, Кирти закутала голову концом сари и покинула дом с громкими воплями скорби.

Анна прекрасно знала, что Кирти будет рада их возвращению. Скорее всего она воспримет это как благословение свыше.

– Возможно, Кирти и нет сейчас в Большом доме, но если узнает, что ты вернулась, обязательно прибежит.

– Я скучала по Кирти.

– Знаю, я тоже скучала.

– А...

– Ладно, мисси, хватит донимать свою бедную маму вопросами. Скажи мне кое-что, юная леди. Ты хорошо умылась?

Этот свирепый голос принадлежал Руби Фишер, красивой крупной женщине средних лет. К ней Анна обратилась за помощью на следующее же утро после происшествия в библиотеке, когда сбежала из Гордон-Холла. В прошлом Руби была лондонской проституткой, но ей посчастливилось выйти замуж за одного из своих клиентов. Джон Фишер был добрым человеком и настоящим тружеником. Он регулярно приводил свою жену в церковь по воскресеньям, но Руби, со своей склонностью носить безвкусные яркие платья, смущала прихожан. Викарий стал ее другом и защищал от паствы. Руби не забыла его доброты. Она умела быть преданной тем, кто проявлял к ней добрые чувства, а таких было немного. Руби по-настоящему привязалась к викарию и Анне.

Руби даже пыталась привить обретенную ею драгоценную светскую мудрость этому «бедному цыпленочку», оставшемуся без матери. Иногда это забавляло славного преподобного, иногда ужасало, но так или иначе это положило начало нерушимой дружбе Анны и Руби. Даже после того как Анна вышла замуж за Пола и уехала на Цейлон, они постоянно, хоть и не часто, обменивались письмами.

Если бы Руби, овдовевшая несколько лет назад, не жила бы на крошечный доход в маленькой арендуемой квартирке в одном из самых грязных районов Лондона, Анна давно сбежала к ней. Но такая среда никак не подходила Челси, а доход Руби, на который она сама с трудом существовала, не позволял выжить троим.

И вот после тяжелого двухдневного путешествия в дилижансе, а потом в наемной двуколке Анна с усталой и голодной Челси нежданно-негаданно явилась к Руби. Руби, конечно же, удивилась, но приняла обеих с распростертыми объятиями. Она сразу же уложила Челси в постель, заботливо подоткнув одеяло. Когда же ребенок уснул, Руби слушала как зачарованная историю Анны обо всех ее злоключениях. Руби смеялась, узнав о том, что Анна оставила Грэму записку, где сообщала ему, что скорее умрет с голоду в сточной канаве со своим ребенком, чем отдастся ему. Руби ничуть не шокировал рассказ Анны о краже – напротив, она даже поаплодировала ей. Руби быстро сообразила, что нельзя продавать сразу весь гарнитур. Надо было действовать очень осторожно, иначе можно было привлечь к себе нежелательное внимание. Решено было сначала продать браслет. С помощью знакомого «джентльмена» сделка была совершена, и Руби вернулась с таким количеством денег, о котором Анна не могла и помыслить. Когда Анна попыталась вручить Руби ее долю, та с негодованием отвергла это предложение, сказав, что хочет сопровождать Анну и Челси на Цейлон. В конце концов, что ей делать в Англии, раз Джон умер? И кто бы стал присматривать за Анной и ее дочерью, этими младенцами, заплутавшими в лесу?

Во все время путешествия Анна неустанно благодарила свою счастливую звезду, пославшую ей Руби. Свирепый вид, резковатые манеры и решительная речь ее спутницы творили чудеса, когда приходилось иметь дело с клерками пароходства и моряками. Челси привыкла к няньке и полюбила ее, да и сама Анна отогрелась в присутствии Руби. Трудно было представить кого-либо вместо Руби, способной разделить чужие заботы и тяготы, да еще успешно разрешить столь сложное дело, как путешествие трех особ женского пола на далекий Цейлон.