Поняв, что мне хочется побыть наедине с собой, я отвернуласьк окну и стала в него смотреть. Я вспомнила тот тихий вечер полгода назад,когда мы уложили детей спать, взяли бутылочку красного вина, зажгли свечи исели на кухне ужинать. Я стала расспрашивать мужа о том, как идут у него делана работе, и упрекать его в том, что у него на фирме слишком много соблазнов ислишком много красивых женщин. Муж улыбнулся и поведал мне о том, что онцеликом и полностью согласен с мнением Эрнеста Хемингуэя: «На свете так многоженщин, с которыми можно спать, и так мало тех, с кем можно разговаривать».Этот ответ меня вполне удовлетворил, но, чувствуя какое-то внутреннеебеспокойство, я ни с того ни с его принялась обсуждать его секретаршу. Тут мужулыбнулся и сказал мне, что юные красотки его давно уже не влекут. В тот вечермне показалось, что все мои опасения напрасны и не имеют никакой реальнойпочвы. Мой муж меня по-прежнему любит и ценит. Он говорил, что ему нравятся мояпокорность и покладистость, что он никогда мне не позволит работать, потому чтомоя работа – воспитывать детей и создавать домашний уют. «Светка, живи для меняи живи мной», – сказал мне в тот вечер Костик. Я умиротворенно кивнулаголовой и сказала ему, что по-другому я свою жизнь просто не представляю… Явсегда гордилась своим мужем. Всегда. Он был очень целеустремленный,трудолюбивый и очень ответственный. Я никогда не терзалась ревностью и считала,что у меня нет для нее никаких оснований. Я считала долгие годы счастливойсемейной жизни гарантией того, что муж будет верен мне всегда.

Не знаю зачем, но я даже вспомнила нашу интимную близость.Мне показалось, что она была слишком привычной и слишком обыденной. Все шло почетко накатанному сценарию. Никаких отступлений, никаких новшеств, никакихвольностей. Даже поцелуев и тех становилось все меньше и меньше. Исполнив свойсупружеский долг, мы располагались по разным сторонам кровати. Я пыталасьпридвинуться к Костику, но тот отворачивался, говорил, что любит простор. Ябезгранично ему доверяла и не нарушала сон своего супруга. Почувствовавстрашную злость, я вдруг подумала о том, что, если бы у меня были лишниеденьги, я бы обязательно наняла киллера, который бы раз и навсегда покончил сКостиком. Заказные убийства в нашей стране раскрываются редко, не раскрылось быи это.

Мне было бы намного легче жить и знать, что Костика большенет, чем жить и знать, что Костик живет с другой. Я бы разыгрывала из себяскорбящую вдову и получала сочувствие окружающих. Даже по социальному статусулучше быть вдовой, чем брошенной женщиной, от которой самым наглым образомсбежал муж. Мне показалось, что для осуществления этой цели нужно не так имного. Нужны деньги.

Почувствовав, как раскраснелось мое лицо, я посмотрелавозбужденным взглядом на скучающую Ленку и закинула ногу на ногу.

– Лена, а если все будет нормально, контракт можнопродлить?

– Конечно, можно. Владимир же сказал.

– А твой Владимир вообще чем занимается?

– В смысле? – не поняла мой вопрос Ленка.

– Ну, ты сказала, что он состоит в криминальнойгруппировке.

– Сказала.

– А что он там делает?

– Откуда я знаю. Что-то делает. Каждый вечер на стрелкиездит, какие-то вопросы решает…

– А может, он людей убивает? Может, он киллер?

Ленка изменилась в лице и покрутила пальцем у виска.

– Свет, я смотрю, твое замужество тебе явно на пользуне пошло. Ты от жизни совсем отстала. По-твоему, если человек состоит вкриминальной группировке, то он обязательно людей убивает?! Бред какой-то.

Получается, что криминальная группировка только тем изанимается, что мочит всех направо и налево. Чушь!

Сейчас все криминальные группировки занимаются бизнесом. Ониуже от бизнесменов ничем не отличаются. На бандитизме уже мало кто деньгиделает, все в коммерцию ударились. Там и спокойнее, и денег больше. Сейчассамая главная криминальная группировка – это милиция. Все коммерсанты так ибегут к ней под «крышу». Они не хотят работать под криминальными структурами,поэтому работают под ментами.

– Значит, твой Владимир бизнесом занимается?

– Что-то вроде того. Он его пока осваивает.Криминальным структурам нынче бизнес тяжело дается. Они же привыкли всеотнимать, а не торговать и не производить. Да только отнимать нынче тяжело.Народ делиться особо не хочет. Потому-то криминалитет и локти кусает.

Они же ведь не бизнесмены, а только учатся, поэтому и денегу настоящих бизнесменов намного больше, а криминалитет нынче перебивается схлеба на квас. Время криминального беспредела прошло, наступило времябеспредела милицейского. Это раньше быть бандитом было престижно, а теперьпрестижно быть бизнесменом, потому что у бизнесмена и стабильность есть, иденьги.

Он лучше бандита знает, где дешевле купить и где выгоднеепродать. Так что сейчас своего рода перестройка произошла. Переоценкаценностей, так сказать… Сейчас все девушки мечтают бизнесмена себе отхватить, ане бандита. Поэтому я здорово на Владимира и не рассчитывала.

– По-твоему получается, сейчас криминала вообщеникакого нет. Все бандиты такие бедные и несчастные. Совсем их притесняют, абизнесмены такие богатые и такие порядочные. А кто тогда людей убивает? Сейчасубийства сплошь и рядом…

– Да мало ли кто. Убивают за деньги, за обман, за то,что люди получают определенную должность и начинают работать по своим правилам,совершенно не считаясь с интересами тех, кто их туда поставил. Конечно, вкаждой группировке есть те, кто выполняет черную работу, не без этого.

– А ты таких знаешь?

– А зачем мне? – прищурила глаза Лена.

– Тебе незачем. А Владимир твой таких знает?

– Он знает. А что? Что-то я не пойму, к чему тыклонишь?

– К тому, что я хочу в Турции подольше поработать. Хочузаработать деньги и на жизнь, и на то, чтобы Костика замочить.

– Что?!

– Что слышала. Ты потом можешь на эту тему с Владимиромпоговорить? Поинтересуйся, пожалуйста, сколько это стоит. Только пусть он тебепо знакомству скидку сделает. По закупочной цене, как для своих.

Ленка захлопала глазами и задышала, как паровоз.

– Только не надо меня отговаривать. – Я не дала ейсказать ни единого слова. – И не говори, что я просто сошла с ума. Я вздравом уме и твердой памяти. Я хочу замочить этого гада – и дело с концом.Пусть знает, что за все в жизни надо платить. Особенно за предательство. А токак-то несправедливо получается: у него все – любимая молодая жена, маленькийребенок будет, а у меня ничего. Ни мужа, ни отца у детей, ни семьи, ни любви…