клювом провод?

Закреплю, свяжу, налажу, построю.

И, хоть лбом, опять пробьюсь сквозь печали.

Из пластмассы только ты.

                         Я – из стали.

ТАМ

Теперь там тонут корабли

      И веет вьюга,

Где мы – на краешке земли –

      Нашли друг друга.

Теперь там пенится вода

И волны бьются.

Теперь там плещется беда –

Кругла, как блюдце.

Теперь там даже воздух сед –

Поблекли краски…

А в памяти – лишь добрый свет

Чудесной сказки…

      * * *

Тихо вызрела звёзд семья.

Только двое нас: ночь и я.

Только двое нас на земле:

Ночь в сиянии, я – во мгле.

Только двое нас в этот час.

Опрокинулся звездный вальс.

В кружевной накидке сквозной

Ночь со звездами заодно.

Только двое нас: ночь и я

Перед пропастью бытия.

Только двое нас, кроме звезд,

Кроме нежности теплых слез…

ТИШИНА

Сад окутан белой ватой,

На деревьях – тонкий иней.

– Невиновна?.. Виновата?.. –

Жду ответ я от эриний.

Душу тянут вниз заплаты.

Сердце спрятано в железо.

– Неповинна?.. Виновата?.. –

Ждать ответа бесполезно.

Чтобы снова стать крылатой,

Я должна услышать голос!..

– Неподсудна?.. Виновата?.. –

Тишина не раскололась…

                  * * *

Той порой, когда все кошки серы,

Распахну в твой сон я настежь двери,

Прилечу к тебе в час предрассветный –

Птица, улетевшая из клетки.

Тихо-тихо, с безотчётной лаской,

Подарю тебе виденье-сказку…

Не печалься, о былом тоскуя, –

В этой сказке так тебя люблю я!

ТОЛЬКО СВЕТ

Только свет наполнял мою душу тогда

И небесное тихое пламя,

Когда нежность – вблизи, в отдаленье – беда

Изумлённо взмахнули крылами.

Только голос был мудр, только свет был правдив,

И мгновенья неслышно стекали,

Только песни далёкой рождался мотив,

Полускрытый пока облаками.

Не виню. Не корю. Не считаю обид.

Что случилось – не помню, не знаю.

Но совсем не от бурь, не от гроз, не от битв –

Я теперь от тоски погибаю.

Только боль-часовой, не сдавая свой пост,

Всё горит и в душе не стихает,

Только в небе рождённая музыка звёзд

Возвращается в сердце – стихами.

* * *

Тридцать лет. Весела. Не грущу. Не ропщу. Не робею.

Только цифру назвать почему-то боюсь и не смею…

Где ты, детство моё? За какими лугами, лесами?

Впрочем, можно ещё возвратиться в тот город и к маме.

Можно домик найти, где о будущем счастье мечталось,

Там и платье моё, и игрушки, и радость осталась…

Шестьдесят. Начинать всё с листа?

Зачеркнуть всё, что было, чем стала?

И печаль, и вину, и надежду, и боль и усталость?

И того, в ком любовь?

И того, с кем пила злое зелье?

И все дни и года – с отрезвляющим душу похмельем?

Домик детства далёк. И потеряны старые платья.

До сих пор не могу ни в себе, ни в любви разобраться…

Не накоплены впрок ни дела, ни решенья, ни знанья.

Так на чём же стоит этой жизни песочное зданье?..

ТЫ, КАЖЕТСЯ, ЛЮБИЛ…

            1

Ты нужен мне,

как нужен дождь –

                   пустыне,

как небу –

            звёзды,

как ручью –

              вода.

Не уходи.

Не оставляй, любимый,

меня –

            беззвёздным небом –

никогда.

2

Ты мне люб или не люб? –

Что за настроение? –

Помню, помню нежность губ,

Их прикосновение.

Ты мне дорог или нет –

В это утро летнее?

Не пойму, какой ответ

Прочь уносит ветрами…

3

Ты всё же, кажется, любил

меня когда-то.

А если не хватило сил,

кто виноват в том?

Да, впрочем, что нам в той вине?

И плакать поздно…

Постой со мною в тишине

под ливнем звёздным…

            * * *

Уехать, уехать, уйти, отличиться:

Стать белой вороной иль синею птицей,

Но стать для тебя и чужой, и далёкой,

Как в небе звезда или месяц высокий.

Уехать, уехать. Не на день – надолго.

Пусть лягут меж нами длиннее, чем Волга,

Границы, пути, рубежи, километры.

Уехать и стать бесприютнее ветра.

Уехать, уехать, забыв, как вначале

Нас нежность на крыльях беспечно качала,

Как вьюга нам пела венчальные песни,

Как жили надежды и радости вместе.

Уехать, уехать, навечно отречься

От слов, от признаний, от боли, от встречи.

Скорее уехать…

            На пыльном вокзале

Кому-то – не мне –

            поезда прокричали…

* * *

Уже ничего не случится

В безмолвную звёздную ночь.

И полночь смыкает ресницы,

Как будто игривая дочь.

Уже никогда не сольются

Две тени в дыханье одном.

Луны золочёное блюдце

Всплывёт не за нашим окном.

Уже ничего не простится

(Пусть всё порастает быльём!)

Я чайка, я гордая птица,

Я птица с подбитым крылом.

       * * *

Уже потерям несть числа.

Подсчитывать – пустое дело.

Как в голубые зеркала

В печаль бездонных глаз смотрела.

Копить обиды?.. Бог простит!

В короткий миг вливалась вечность.

Живительных надежд в горсти –

на память о недолгой встрече –

Дарил глоток…

       И пусть свела

Уста отчаянная жажда,

Но всё равно – любовь была!

А остальное всё – неважно.

ФОНАРИ

В тусклом сиянье

неверные лгут фонари.

Но все равно

о любви говори, говори.

Больше не будет на свете

разлук и потерь:

Ночь запечатала

в утро ненужную дверь.

Ты продолжай:

как надеешься, веришь, как ждешь.

Пусть не окончится

эта прекрасная ложь.

Пусть никогда –

зря сливаются слезы с мольбой –

Не оборвется

последняя встреча с тобой.

Лишь по ошибке

                  полночные звезды горят

Горьким вопросом-молитвою:

«Кто виноват?»

В тусклом сиянье

которую вечность подряд

Пью твоих губ

обжигающий медленный яд.

* * *

Чтобы мне не нести этот крест окаянный,

Разорву пополам я и цепи, и кольца.

И наградою вечности будет молчанье –

Утаённой скорбящей душе богомольца.

Чтобы мне не сгореть в этом зареве адовом,

Я очищу себя от любви, как от скверны,

Потому как оков, и надёжных, не надо мне –

Присягаю свободе на верную верность.

Потому как простор лишь душе полагается,

Потому как влекут её выси и шири,

И в небесных пространствах она очищается,

А не в горестях-радостях душной квартиры.

Если ангел слезинку уронит нечаянно –

Разольются в пустыне живые колодцы.

А утехой скиталице станет отчаянье,

Если сил не