class="p1">Неба синева густая!

Докажи-ка, в самом деле, –

Я пока ещё живая.

Я пока ещё любуюсь

Утром, солнцем, облаками.

Я пока ещё любую

Разведу печаль руками.

Ведь покуда сердце – настежь,

И пера полёт отточен,

Мой запас любви и страсти

Быть не может обесточен.

НА ПОРОГЕ

Дождь зарядил, беспокойный и частый,

И растворил безнадёжное счастье,

И растопил неуёмное горе.

Мы на просторе с тобой, на просторе.

Мы на безбрежье с тобой, на безбрежье.

Где-то на дне похоронена нежность.

Мы на безмолвье с тобой, на безмолвье,

В пересечении гнева и молний.

Мы взаперти, между болью и светом.

Где на вопрос не находят ответа,

В переплетеньях обиды и страсти,

Там, где во лжи обрывается счастье.

Мы в тупике, на краю, на бессилье,

А за спиной – тишина и бескрылье.

Мы на пороге с тобой, на пороге.

Надо идти. Подгибаются ноги.

* * *

Не бойся открытий, не бойся потерь.

Давно заколдована в прошлое дверь.

Не бойся отплытий больших кораблей.

За жизнь, что приснилась, бокалы налей.

Бокалы налей золотого вина.

Есть в жизни находки, не только вина.

До самого дна опрокинешь печаль –

И близкою станет далёкая даль.

И станет серебряной песня ручья.

Ты тоже, как песня:

             для всех и ничья.

* * *

Не виновна река,

Не виновен песок

В том, что я далека,

В том, что ты одинок.

Не виновна листвы

Золотая печаль.

Есть духовная высь

И духовная даль.

* * *

Не дом, а сумерки души.

Не дом, а образец заката.

И, право, я ли виновата

И в том, что ты озяб от лжи,

И в том, что вечер так далёк,

И в том, что скучно в этом зале,

И в том, что всё давно сказали,

И в том, что каждый одинок?

Не дом, а сонный полумрак,

Где мир не в лад и лад не в такт,

Где мы давно с тобой устали

И от ошибок, и от грёз…

А в сером небе – столько стали!

А в сиром сердце – столько слёз!

НЕДОПИСАННЫЙ РОМАНС

И руки – врозь.

            И смех, и боль – раздельно.

Тарелки, чашки –

            ничего не делим.

А радость –

            словно пузырёк в стакане:

Растает вдруг –

                  и никого не ранит.

Любви однажды пробежать по краю

Пришла мне блажь.

            Её я забываю,

Поскольку просто кончилась причина

Обвитой быть тобой,

как пуповиной.

НЕЖНОСТЬ

Минут разомкнулся

бурлящий поток.

Пусть будет, что будет:

Разруха, потоп!

Ни прошлого нет,

ни мелькающих дней.

Всё будто в тумане,

всё будто во сне.

Нет завтра.

Часов остановлен разбег.

Спрессовано время,

как тающий снег.

В морозных оковах

застыла зима…

И нежность – такая,

что сводит с ума.

* * *

Не изумруды, лалы и сапфиры –

К твоим ногам бросаю струны лиры.

Пускай дрожат, ободранные в клочья,

Тебя воруя для бессонной ночки.

Пускай звенят до самого рассвета

В твоём дому – не знавшие запрета.

Пусть до утра рыдают, не смолкая,

И свет, и боль до плоти обнажая.

Взойдёт заря, окрасив веки синью,

И лира-плач навек тебя покинет.

Но ты поймёшь, до двери провожая:

И свет горит, и боль ещё живая.

       НЕ КУКЛА

Больше не кукла – довольно играть

в тряпки, конфетки, гримаски!

Не повернутся мгновения вспять –

хватит примеривать маски,

жить чьей-то жизнью – чужой, не своей,

страсти и стыд усмиряя,

ёжиться в страхе, бояться теней:

девочка стала большая.

Пусть повелит мне лишь Бог, не судья,

кодекс приличий и правил –

в мир, где порою без чести нельзя,

Он мою душу направил.

Крыльями сильно взмахнуть и запеть –

нету призвания слаще!

Ах, как не просто по небу лететь –

дерзкой, живой, настоящей!

* * *

Не о любви… А так, о чём-то зыбком.

Со мною стол, диван, смычок и скрипка.

Со мною ночь и тень былых столетий.

Со мною жизнь, и я за всё в ответе:

За этот мрак, за боль людей и горе,

За кровь и пот, за слёзы и разоры,

За крики птиц, за то, что веет вьюга,

За то, что далеки мы друг от друга…

А впрочем, что я? Разве от разлуки

Горчит трава и леденеют руки?

Нет, те же птицы хороводят стаей,

И небо – холодней дамасской стали –

Струит рассвет на переплёт оконный…

Но струны рву покорные – о ком я?

Со мною мир, и он большой и светлый.

Со мной простор – в объятьях с лёгким ветром.

      * * *

Не полночью – счастьем

зажжён небосвод,

и звёзды в бесстрастном

течении вод

волнуют, колышут

реки колыбель.

И нежностью дышат

левкои и хмель.

Покоя не зная,

под тяжестью грёз,

от страсти вздыхая,

целует до слёз

беспечную речку

хмельная луна.

На глади колечком

свернувшись, она

качается зыбко.

Я таю без сна.

И даже улыбка,

и даже весна,

и все соловьи

мне не смогут помочь –

Я тихой любви,

я безумия дочь.

* * *

Не приучай меня к себе,

Не то привыкну к этой роли

И буду жить с собой в борьбе,

И скоро позабуду волю.

Не приучай меня, прошу,

А вдруг придётся расставаться?

Что я тебе тогда скажу,

Как разомкну твои объятья?

Как разорву привычный плен?

Где столько взять причин обманных,

Чтоб снова кровь по руслам вен

Втекла в меня свежо и пьяно?

Не приучай меня, мой свет,

Мой раб и господин невольный.

Не приучай. В тебе лишь свет

Моей невыплаканной боли.

* * *

Не ропщу. Не грущу. Не ищу. Забыла,

Как когда-то листва надо мной кружила,

Как светили, сияли и звали звёзды.

Не зову. Не кричу. Понимаю: поздно.

Я закрою глаза на одно мгновенье.

Мне осталось всё.

             И ещё – терпенье.

Мне сияют те же на небе звёзды.

А отняли только тебя…

                          И воздух…

* * *

Не стану я плакать, не стану я петь,

Не стану собою гордиться.

Волос моих шелковых выгорит медь

И выцветет платье из ситца.

Сегодня я письма сжигаю в огне,