…Сумочка с дамскими мелочами отыскалась в прихожей на тумбочке.

Сигарет в ней не было. Исчезла пачка «Парламента».

Или… я все забыла? Выкурила все – максимум пять сигарет – и выбросила пустую пачку?

Может быть, может быть… Попробуем выяснить.

Достав из той же сумочки мобильный телефон, я разыскала в нем номер Агаты Мухобоевой и отчего-то, видимо от нервов и жажды деятельности, приправленной транквилизаторами, не подумала, что хозяйка банкета в начале десятого утреннего часа может еще почивать.

Но мне повезло, голос мадам Мухобоевой журчал весело и вовсе не сонно:

– Привет, привет. Как самочувствие?

– Паршиво, – призналась я, имея в виду совсем не состояние физическое, а очень даже моральное.

– Ну ты вчера дала-а-а!.. Стране угля, – с некоторым восторгом пропела хозяйка пятизвездочного отеля. – Никогда тебя такой не видела.

– Я… Я много вчера выпила?

– А ты что, ничего не помнишь? – с удивленным сочувствием спросила собеседница.

– Абсолютно. Все как отшибло.

– Н-да. Бывает. Ты совсем-совсем ничего не помнишь?

– Говорю же – нет! Что я вчера выделывала?

Агата затиха и через какое-то время осторожно произнесла:

– Тебе как – с купюрами? В щадящем варианте…

– Нет, правду.

– Ну-у-у…

– Агата!

– Даже не знаю, с чего начать, – пропела Мухобоева, и в моей груди все похолодело.

– Хватит подготавливать! Давай вываливай все с главного!

– Ты упала на стол с десертом и разнесла трехъярусный торт к чертовой матери.

Лучше бы она меня еще немного поподготавливала.

– При всем народе?! – ужаснулась я.

– Ну… да.

– А Туполев?!

– Как сфинкс. Хотя основного пируэта он не видел. Пришел к финалу. Я сказала ему, что тебя толкнули. Непонятно кто, в давке за тортом. Так что советую отбрехаться, – толчея, каблуки, уронили и так далее. Не мне тебя учить.

– Агата-а-а, какой ужа-а-а-ас!! Папарацци были?!

Мухобоева замялась:

– Только на выходе. Когда тебя всю в креме выводили. Не переживай! От лица крем отмыли, осталось только платье!

– Какой позор! – простонала я.

– Не бери в голову. Есть люди покруче. Тебя переплюнула жена вице-губернатора. Она влепила пощечину секретарше бывшего мужа.

– Слава богу, – с абсолютной искренностью сказала я. – Подрались?

– А как же. Разнимать пришлось.

– Агата, а ты не помнишь, я много курила?

– Насчет курила скажу четко – один раз. Со мной, возле дамской комнаты. Пепельниц в зале не было, основной зал у нас для некурящих. А вот относительно пила… не знаю, Соня. Я часто, но ненадолго отходила. Но по-моему, ты и пила-то совсем чуть-чуть. Одно шампанское, пару бокалов.

– Понятно. Как думаешь, разговоров много будет?

– Не забивай себе голову. Я уже пустила слух, что лично видела, как тебя толкнули на торт.

– А мой вид? Я сильно пьяной выглядела?

– Сильно, – не стала врать женщина, которая уже почти год активно набивается ко мне в подруги. – Даже удивительно.

– Я что-нибудь говорила?

– Молчала, как истукан! Только мычала иногда что-то неразборчиво.

– Господи, да что меня к торту-то понесло!!

– Не что, а кто. Тебя к торту мой муж потащил. Прости. Хотел похвастаться, у нас кондитер превосходный…

– Да ладно, – отмахнулась я. Судя по развитию вчерашних событий, надо радоваться, что я в кабинке дамского туалета попой в унитаз не отключилась. Или мужского, могла ведь и перепутать. – Спасибо тебе за все. Я твой должник.

– Да ладно тебе. Иди лечись.

Я попрощалась, кажется, с новой подругой – не всякая женщина станет преподносить горькую правду столь тактично, без уверток и ехидства, да еще и поможет по мере сил исправить положение, – зажала в руке мобильник и крепко, крепко задумалась. Поставила себя в интерьеры отеля и восстановила в памяти каждый шаг вчерашнего вечера.

Вот я прохожу из зала до дамской комнаты, подкрашиваю губы, поправляю прическу… Сумочка лежит на огромной мраморной полке с двумя овальными вырезами для раковин под кранами… Я направляюсь в туалет… Сумку оставляю там же под зеркалом…

Отсутствую минуты две.

Мог за это время кто-то подложить отравленную сигарету в пачку «Парламента»?

Элементарно. На мраморной поверхности лежало несколько дамских сумочек – чья, где, никто не разберет, – все следят только за собственными котомками, за прочим багажом не присматривают. Сигарета могла появиться в пачке именно в этот отрезок времени. Поскольку Агата в этот момент тоже удобства навещала.

Итак, с появлением папиросы все ясно. Но куда потом делась пачка?! Ладно бы я всю сумку потеряла, так ведь нет – сумка на месте, курить я больше не ходила, видимо, вообще, кроме как за тортом из-за стола не поднималась. Так куда и когда делась пачка?! «Парламент» изъяли в отеле или… уже в доме?!?!

Вопросы повисли в воздухе, и сколько я ни пыталась восстановить в памяти хоть какие-то смутные воспоминания, результат был плачевным. Я ничего не помнила.

Я могла оставить сумку за спиной на чужом стуле, на полу, на умывальнике, пока меня от крема отмывали. И спрашивать об этом Назара Савельевича – дело практически безнадежное, он не имеет привычки приглядывать за вещами жены.

В начале одиннадцатого я вышла из своей машины на парковке перед детской поликлиникой. Огляделась – над дверью в больницу не было камеры наблюдения, только крошечный глазок над кнопкой «вызов», – и пошла неспешно гулять по окрестностям.

Гуляла долго. Делала пометки, записи и чертежи в блокноте, просчитывала, высчитывала и кумекала.

Результатом прогулки осталась довольна.

Вернулась к верному «ниссану», уселась за руль и поехала к офису мужа.

За конторкой на вахте сидел знакомый парень.

– Здравствуйте, Саша. Я хочу поговорить с вашим начальником. Он сейчас на месте?

– Нет, – удивленно отозвался охранник. – Сегодня же суббота. Но есть Вася Круглов, он главный по смене. Позвать?

– Нет, нет. Я пройду сама. Где он находится?

– Вторая дверь направо. – Все еще удивляясь, Саша махнул одной рукой, указывая направление, второй потянулся к кнопке селектора.

Я перегнулась через конторку и легонько накрыла пальцы охранника:

– Не надо звонить. Я приехала по своим делам, незачем отвлекать Назара Савельевича на пустяки. Договорились?