– Ой, я на диете, – соврала наша худющая любовница и, сбросив с колен салфетку, поманила меня с собой: – Пойдем. А то скоро дитя начнет когтями паркет царапать.

Сказала и прикусила губу. Шутки наша свекровь понимала буквально, и большего подарка Ульяна мне сделать не могла. Она полностью вызвала огонь на себя, и, пока Ирина Яковлевна переваривала информацию – представляла, как когти Тимы натурально царапают паркет, – мы смылись, сопровождаемые насмешливым взглядом Туполева и тусклым взором сытой Раисы.

– Спасибо, – выбегая из дверей обеденного зала, шепнула я.

– Не за что. Всегда пожалуйста, – улыбнулась Ульяна. – А на Ирину Яковлевну не обижайся, для нее подобные мероприятия важны.

Кто бы сомневался. Свекровь пытается выглядеть главной слонихой нашего стада. Мудрой, терпеливой и недремлющей. Она правит, направляет, карает, милует, наказывает, указывает путь и валит деревья.

Мне эти игры для девочек младшего и преклонного возраста не интересны в принципе. У меня другие приоритеты, мне важно, чтобы меня любили…

– Пойдем ко мне? – предложила Ульяна. – Отпустим Ирину, – нашу горничную, – и пойдем гулять с Тимофеем? Он уже, наверное, проснулся…

Мы сидели на полу беседки поверх разложенного толстого одеяла и смотрели, как Тима, лежа попкой вверх, катает перед носом пожарную машинку.

Вокруг лениво жужжали оплавленные жарой разнокалиберные мухи, от реки несся легкий свежий ветерок, Ульяна, видимо под впечатлением моих вчерашних откровений, отважилась на столь же прямой вопрос:

– Сонь, скажи честно, я вам не мешаю?

– Нет. Мне ты совершенно не мешаешь.

– А может, мне замуж выйти, а?

– За кого? Есть кандидат?

– Да нет, это я так… Как, думаешь, Назар к этому отнесется?

– Не знаю, – немного подумав, ответила я. – Он у нас человек-загадка. Может благословить, а может и скандал устроить. Все зависит от личности кандидата. А тебе плохо одной, Ульяна?

– Я не одна, – спокойно ответила девушка. – У меня есть Тимоша. – И перевела тему.

Вечером ровно в 21.00 я набрала телефон подполковника Огурцова:

– Алло, Михаил Николаевич. Результаты есть?

– Есть. Кое-что.

– Какие?! Какие результаты?!

– Ну, во-первых, установили машину. Машина – двойник. Слышала о таком фокусе?

– Ага. Это когда две похожие машины ездят под одним номером. Один автомобиль настоящий, второй – фантом.

– Да. Так вот, настоящая машина – синий «форд» – уже неделю ловит рыбу на Селигере вместе со своим хозяином. Вторая – как ты говоришь, фантом – исчезла.

– Ну! Ее вообще найти не удалось?!

– Как в воздухе растворилась. Мы съемки камер ГИБДД за два дня через компьютер пропустили – нет «форда». А в остальном, – подсластил пилюлю подполковник, – твои догадки оказались верны. Синий «форд» мы зацепили, как раз сравнивая данные с камер банка и загородного шоссе.

– А с телефонами получилось?!

– С телефонами получилось, – скупо и как-то не очень довольно, констатировал Огурцов. – Но об этом говорить пока рано. Мы работаем, Софья.

– Эта работа… По вашему профилю, Михаил Николаевич? – чувствуя, как замирает сердце, проговорила я.

– Давай немного подождем. Надо уточнить.

– Михаил Николаевич, товарищ подполковник! – провыла я.

– Во-первых, полковник. Уже. А во-вторых, рано. Рано подводить итоги, надо проверить информацию.

– И долго? Как долго вы будете ее проверять?!

– Сегодня вечером я встречаюсь с одним человечком. И надеюсь, к утру все разрешится.

– Кто? – тихо спросила я. – Кто это сделал?

– Подожди, Софья. Потерпи. Все слишком… сложно.

– Сложно?!

– Да. Сложно и странно.

Ну спасибо. Удружил… уже полковник. Я ж теперь ночь не усну!!

– Хотя бы намекните!

– Нет. Пока не буду уверен, никаких намеков. – И быстро свернулся. – Ты когда просыпаешься?

– Я вообще не ложусь!

– Нет, ты поспи, а завтра часиков в десять звони. Договорились?

– Угу. Ровно в десять.

– Отбой.

Этой ночью Назар Савельевич оставил меня в спальне одну. Не скажу, что произошло нечто сверхординарное – Туполев храпит и часто спит отдельно, – но той ночью исход из супружеской спальни он произвел весьма демонстративно.

Их светлость показывали, что изволят обижаться-с. Они-с наказывали жену за недостойное, на взгляд света, поведение.

Я приняла таблетку снотворного, оглушила сознание и проснулась по звонку будильника в девять с четвертью.

* * *

В половине одиннадцатого я вошла в прихожую конспиративной квартиры. Сказала «здрасте», переступила порог и, едва взглянув на Михаила Николаевича, тут же установила: выражение лица господина уже полковника не обещает никаких иллюзий. Таким сосредоточенным и хмурым я его еще не видела.

А уж прошу поверить, повидала я его всякого. В прошлом августе Огурцов на меня орал, топал ногами, обзывал тупым недоумком и всякой бестолочью, грозил арестом и обещал посадить лет на восемь с конфискацией. Порой, тем же августом, он бывал вдумчиво-спокоен и сосредоточен на деле; сегодня его внешне непримечательное, круглое лицо пугало меня абсолютной закрытостью и отсутствием эмоций.

Полковник проводил гостью привычно на кухню – в комнаты я как-то заглядывала и нашла их неуютными, пахнущими пылью и старыми окурками, – достал из кармана «Мальборо» и спросил для порядка:

– Начнем с главного?

– Да, – кивнула я и напряженно поджала пальцы ног в открытых босоножках.

– Тогда слушай. Тебя, Софья, проиграли в карты. Поставили на кон и проиграли.

– Меня? В карты? Проиграли? – собирая в кучу расползающиеся мысли, рефреном вторила я.

– Да.

– Кошмар, – без всяких эмоций отозвалась я. – Вы это серьезно, Михаил Николаевич?

– Абсолютно.

– Но кто?!

– Имя Максим Иванович Мельников тебе о чем-нибудь говорит?

– Да, – чувствуя, как стул подо мной становится иллюзорен и зыбок, прошептала я. – Онпоставил меня на кон?!

– Не совсем так, но не повезло именно ему.

– Не повезло, – повторяя за полковником, тупо бормотала я. Иногда все же стоит людей подготавливать. Покурить, чайку предложить, «как дела?» спросить, за жизнь потрепаться… с намеками…

А не вываливать все сразу!

Но высшие чины родимой контрразведки рассусоливать, как видно, не привыкли.