Я осторожно, не поворачивая головы, огляделась вокруг. Было довольно темно, но вполне можно было различить очертания стола и двух стареньких стульев, какие-то длинные горшки для рассады на подоконнике, печку, в которой приятно и душевно трещали дрова и пламя периодически вырывающиеся наружу через открытую дверцу. Аккуратная стопка дров, которой должно было хватить на всю ночь, лежала рядом с печкой, а на столе стояли две кружки с уже остывшим чаем, который вместе с конфетами так и остался нетронутым.

— Ты не спишь?

— Нет. Подай мне сигареты, пожалуйста, — я приподнялась на локте, обнажив прикрытую одеялом грудь.

Ярослав потянулся к полке за изголовьем кровати и, протянув мне «Парламент», чиркнул зажигалкой.

— Ты же говорила, что не куришь.

Я прикурила и, выпустив первую струйку дыма, тихо прошептала:

— Ты просто плохо слушал, когда я говорила об этом.

— Все в порядке? — Ярослав сел, прислонившись спиной к стене и, согнув колени, поставил на одну из них маленькое блюдце для пепла.

— Ты имеешь в виду, понравилось ли мне?

— Нет, я не об этом. Я знаю, что понравилось.

— Ты слишком самоуверенный.

— С тобой я робкий и глупый… — Он взял сигарету и закурил. — Ты жалеешь?

Глубоко затянувшись, я посмотрела на него:

— Мне это все больше и больше напоминает сюжет из мыльной оперы… Сейчас я скажу, что не жалею, и мы опять займемся сексом, а потом будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Глупо и банально.

Ярослав выжидающе смотрел на меня, его напряженное лицо освещало лишь лихо выбивающееся из печки пламя и огонек сигареты при каждой затяжке. Я отвела взгляд и опять затянулась. Курение успокаивало и кружило голову, отвлекая от подвывания совести.

— Спроси меня об этом, когда взойдет солнце, — попыталась отшутиться я.

— Так ты сейчас не убежишь как обычно, а останешься до утра? — Ярослав улыбнулся.

— Да, — я ответила на его улыбку. — К тому же, тут, и бежать-то некуда, одни поля вокруг и пустые летние дачи.

Придвинувшись, я села и откинулась спиной на его грудь. Он нежно обхватил меня сзади свободной от сигареты рукой, еще сильнее прижимая к себе, и осторожно коснулся губами моего затылка. Я почувствовала, как что-то дрогнуло в сердце, и тут же поспешила нарушить это секундное любовное единение.

— Ярослав… я только хочу, чтобы ты понимал, что у нас не будет серьезных отношений. Ты ведь это понимаешь, да? — я слегка отстранилась и, повернув голову, вопросительно посмотрела на него.

Он чмокнул меня в губы и тихо ответил:

— Главное, чтобы ты это понимала.

Я опять отвернулась и стряхнула пепел со своей сигареты и, обтирая ее тлеющие края об пепельницу, стоящую на его коленке, сказала:

— Я понимаю. Просто…

— Что просто? — спросил Ярослав, продолжая беззвучно касаться губами моих волос и затылка.

— Просто ты так меня обнимаешь и целуешь сейчас…

— Как?

— Как будто я — твоя, — чуть помедлив, ответила я.

Он повернул меня к себе и аккуратно взял за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

— Маш, а ты и есть моя, — его голос и взгляд впервые за столько времени был теплым и мягким, насколько я могла его разглядеть. — Здесь и сейчас ты — моя, а что будет завтра, меня мало волнует. Я знаю, что не хочешь со мной встречаться и иметь нормальные отношения. Я знаю, что у тебя есть кто-то еще. Я буду играть по твоим правилам, какими бы наивными они мне не казались, а дальше посмотрим.

Я, молча, кивнула и, затушив свою сигарету, поставила пепельницу обратно на стол.

— Уже поздно, точнее рано. Давай поспим хотя бы пару часов, — отодвинувшись от него, я наглухо накрылась одеялом, как будто пытаясь построить безопасную стенку между нами.

— Ты спи, а я пойду, подброшу еще дров, иначе печка скоро потухнет, и принесу воду с колонки, — Ярослав затушил свою сигарету и, надев джинсы и рубашку, босиком вышел в коридор.

Уже через пару минут под тихий треск печки я провалилась в глубокий дрем.

Я проснулась от того, что кто-то нежными прикосновениями поглаживал мне спину и легкой медленной россыпью целовал плечи. Я в одну секунду очнулась ото сна и вспомнила кто это, что я здесь делаю и что случилось прошедшей ночью. В ту минуту мне больше всего захотелось очутиться где-то совсем в другом месте, неважно где, только бы не здесь. Почему-то только при свете дня все казалось подлым и неправильным, ночью же, укутанная темнотой, я была недосягаема для своей совести и чувства вины. Наверное, ночью людьми полностью овладевают совсем иные чувства и эмоции, нежели днем, и поэтому все плохое, страшное и непоправимое всегда происходит именно под покровом ночи.

— Доброе утро, — тихо сказал Ярослав и поцеловал меня в шею.

— Щекотно, — я дернула плечом и демонстративно посмотрела на часы, висящие на стене.

Ярослав проследил за моим взглядом.

— Мне уже надо идти, — я приподнялась и, прикрываясь одеялом начала быстро выползать из теплой постели. Ярослав не пытался меня удержать.

— Когда мы опять увидимся? — он закурил и сел на диване.

На минуту я замешкалась, не зная, что ответить и ища глазами свои разбросанные вещи. «Что же я наделала?.. Что наделала… Бесстыжая предательница!.. Уходить. Надо срочно уходить отсюда и больше никогда не возвращаться».

— Я не знаю.

— Мы вообще еще увидимся? — он спокойно курил, играя пальцами с зажигалкой.

— Не знаю, — я натянула свитер и джинсы на голое тело, наспех запихнув найденные на полу трусики и лифчик в сумку.

— Куда ты так торопишься?

— Мне надо быть дома… — я лихорадочно застегивала сапоги, глазами ища перчатки и шарф.

— Твой шарф на стуле под пальто, а перчатки в кармане моей куртки, — Ярослав затушил сигарету и продолжил с интересом наблюдать за моими стремительными сборами.

Я чувствовала, как меня душат слезы и как мне поскорее хочется остаться одной. «Домой. Скорее домой и