Аля кисло улыбнулась. Юлька была настолько не похожа на английского ребенка, что отдавать ее в лапы какой-то девице из Оксфорда было бы издевательством над всеми сразу. Кроме того, Аля и сама не знала, что бы она делала с девочкой, обученной манерам и этикету.

Вслух она спросила:

— Иван много времени торчит за компьютером?

Нарышкина усмотрела в этом упрек своей материнской ответственности.

— У нас защитный экран, и я строго дозирую время. Но в выходные приходится ему позволять, чтобы не надоедал. А сейчас мужикам надо дать пообщаться, — продолжала Лена, зевая и наливая себе кофе. — У Кольки там какое-то интересное предложение к твоему Антонову. С Америкой связано. Хочешь в Америку поехать?

Аля скорчила рожу и пожала плечами. Она никуда не хотела ехать, ей хватило Австралии на всю оставшуюся жизнь. Но с Ленкой Нарышкиной как с женой старшего компаньона приходилось поддерживать светский разговор на ее любимые темы. Сейчас она скажет, что американцы — тупые обезьяны, и надо успеть сочувственно кивнуть.

— Не навсегда, конечно, что там делать. Американцы — тупые обезьяны. На полгодика, дело наладить. И Юлька твоя английский подучит. Слушай, а чего ты автозагаром не пользуешься? Есть прекрасные средства, как раз для тех, кому нельзя загорать, и недорогие. «Карита», например, или «Клиник». А то ты как ледяная рыба.

Когда они прилетели с Золотого берега, знакомые достали Алю вопросами, почему она такая белая, словно вернулась не из австралийского лета, а с Северного полюса. Лешкина рыжая морда тоже возродилась из пальца довольно бледной, но ему было достаточно пару часов поваляться в плавках на балконе, чтобы стать бронзовым, как памятник самому себе. Аля же отвечала, что австралийские косметологи категорически запретили ей загорать, а они знают, что делают, потому что Зеленый континент занимает первое место в мире по раку кожи (эти обнадеживающие сведения она почерпнула из популярного журнала в самолете).

Ленка Нарышкина версию про врачебный запрет уже слышала. Ее советы насчет автозагара были очевидной подколкой, и Аля не осталась в долгу.

— Вышло из моды, — произнесла она небрежно.

— Что вышло из моды? — насторожилась Ленка.

— Загар. И натуральный, и искусственный. Сейчас самый писк — белая сияющая прозрачная кожа. Как у Снежной королевы. Или у ледяной рыбы.

— Это тебе в Австралии рассказали? — недоверчиво спросила Нарышкина.

«Сейчас скажет: „Что они там в Австралии понимают? Деревня, задворки цивилизации“», — сообразила Аля. И мстительно ответила, повернув к зеркальной двери свое белое, сияющее, прозрачное лицо:

— Нет. Это мне Топчиашвили говорила.

Нату (или Ната) Топчиашвили была одним из самых известных в Москве косметологов. Аля ее видела только издалека, на показах и демонстрациях, но этого никто не узнает, потому что модные косметологи имена своих клиентов держат в тайне. И можно себе представить, что это за клиенты.

Стрела попала в цель. Ленка вся позеленела от злости, и ее узкое лицо, темное от природы, а не от солнца, стало похоже на перезрелое авокадо.

«Есть прекрасные отбеливающие средства, и недорогие», — хотела сказать Аля, но решила не добивать обидчицу. Тем более что про отбеливающие средства она ничего толком не знала. У нее в ванной в баночках из-под «Эсти Лаудер» и «Кларинс» жили рукотворные кремы, мази и бальзамы, которые делала лучшая в мире и никому не известная косметичка Лариса, дай ей бог здоровья и долгих лет жизни нам всем на радость. Ларису Аля получила по наследству от мамы, а та — от своей подруги, которой косметичка приходилась двоюродной теткой.

В начале девяностых Лариса с семьей собралась было уезжать в Америку, но клиентки всполошились (как же мы без вас, Ларочка?), поставили на уши своих мужиков, и те пристроили косметического мужа на хорошую работу в совместное предприятие. Ларочка купила квартиру в новом доме на Ленинском проспекте и продолжала без лишней рекламы и за умеренные деньги колдовать над лицами тех, для кого фраза «пойти к Ларисе» была символом принадлежности к очень узкому, избранному кругу. Аля тоже пользовалась ее услугами, но не делала из этого культа. Отъезд Ларисы в Америку она бы пережила спокойно. Тем более что и ее, как оказалось, приглашают туда же. Были бы соседями.

Ленка помолчала, сначала переживая обиду, потом ожидая, что Аля сейчас начнет какую-нибудь телегу. Но Аля не начала, и Нарышкина стала говорить сама. Поэтому вышло так, что Аля получила «интересное предложение» едва ли не раньше Лешки и по дороге домой нетерпеливо ждала, что он начнет его обсуждать. В последнее время он часто говорил с ней о делах, как будто изнеженная гуманитарная Аля могла дать ему совет по ведению автомобильного бизнеса.

Но Антонов как ни в чем не бывало крутил себе руль и подмурлыкивал нежной мелодии Summer moved on. Усталая Юлька почти сразу же заснула на заднем сиденье в обнимку с подаренным желтым медведем. Лешка в конце концов повозил их на снегоходе, нарочно вываливая в снег на крутых виражах.

— Ты говорил с Норушкиным об Америке? — не выдержала наконец Аля.

— Говорил.

— И что?

Лешка засмеялся. Это был какой-то незнакомый Але легкий смех ангела над земной суетой.

— Тебе Ленка насвиристела?

— Ну да.

Идея пожить полгодика в Штатах ей, по размышлении, понравилась. Юлька действительно освоит английский и погреет свои гланды на солнышке (речь шла о Калифорнии), Рыжий заведет новые связи. А может, им там понравится и… Среди знакомых в последнее время снова начались разговоры об эмиграции, вроде бы в шутку, со снисходительным допущением: вот если бы там кто-то ждал с красной ковровой дорожкой и так далее. Работа в Калифорнии могла бы расстелить им эту ковровую дорожку.

— Забудь, — сказал Лешка, оборвав ее кремлевские мечтания.

— Что?

— Забудь. Не будет никакой Америки.

— Это почему?

Сейчас он ответит, как обычно: «По кочану». И грянет бой. Точнее сказать, начнется острая пикировка, уже не имеющая отношения к теме разговора. Выиграет в ней, как всегда, Аля, ведь в разговорном жанре ей нет равных. Рыжий надуется, но ближе к дому оттает, признает, что она права, а вечером в спальне уже будет чувствовать себя виноватым, что спорил с ней, и постарается искупить свою вину.

Ну, скажи: «По кочану»!

— Я отказался, — сказал Леша.

— Ты отказался. Класс. Молодец. А со мной нельзя было посоветоваться? Или я для тебя пустое место?

В его бизнесе она действительно была пустым местом, но дело не в бизнесе, а в принципе.

— Аленыш, выслушай меня и только потом сердись, хорошо? А лучше не сердись вообще. Нарышкин предлагал мне дело совершенно неприемлемое.

— Ну, и какое дело для тебя неприемлемо? — не собиралась успокаиваться Аля. Уж очень ей жаль было оборванные — похоже, что их и вправду оборвали — крылья американской мечты. Она уже представляла себе автомобильные путешествия по Калифорнии и домик с ручьем на участке, как у подруги Сони в Канаде.