– Что-то вы бледненькая. Почему бы вам не выйти прогуляться? Часик-другой вам не помешает, – экономка запинается, что-то прикидывая в уме. – А я тут займусь делами.

Дора с сомнением смотрит на круглое лицо Лотти.

– Вы?

Лотти поднимает брови.

– А почему бы и нет?

Ее предложение в высшей степени необычно. Лотти еще ни разу не предлагала ей присмотреть за магазином, как и никогда не выражала озабоченности самочувствием Доры. Но даже короткие крупицы свободы бесценны, поэтому Дора берет лежащий под прилавком альбом.

Ей не надо предлагать дважды.

Рядом с кладбищем Святого Павла, что на северо-западном углу, стоит ювелирная мастерская «Клементс и Ко», принадлежащая знаменитому в городе золотых дел мастеру. Вниз ведут четыре крутые узкие ступени, и свободной рукой – в другой она сжимает большой альбом для рисования в кожаном переплете – Дора хватается за железные перила, стараясь не наступить на незаметную под ее юбками выбоину.

Она дергает за шнурок дверного колокольчика и ждет, когда ее впустит привратник с лоснящимся лицом. Внутри тепло, и медовый аромат восковых свечей кажется после уличных миазмов таким приветливым.

Вдоль стен от пола до потолка высятся застекленные витрины, украшенные резными и позолоченными орнаментами, и эти витрины сплошь заполнены яркими сверкающими изделиями. В расположенных ближе ко входу больше повседневной утвари: солидные кубки, большие сервировочные блюда, серебряные столовые приборы с рукоятками из слоновой кости с резными изображениями охотничьих собак и диких кабанов. Эти изделия, спору нет, великолепны, но сердце Доры взволнованно бьется при виде тех, что выставлены прямо у прилавка.

Колье, серьги, браслеты, кольца. Рубины, сапфиры, изумруды и бриллианты. Опаловое стекло, жемчужный песок, закаленная сталь, поднос с керамикой Веджвуда[15]. Броши в виде бабочек, разноцветные камни в оправе. И главная достопримечательность, лежащая прямо перед ней, – новое поступление, нечто совершенно восхитительное, такое держат взаперти в потайном шкафу.

На голубой подушечке возлежит тиара. Узор ажурного плетения, изукрашенный круглыми и грушевидными бриллиантами огранки «роза»[16], а в центре – цветок, чьи лепестки расходятся из сердцевины точно солнечные лучи. Дора склоняет голову, встает на цыпочки, старается разглядеть тиару под другим углом. C оборотной стороны она покрыта серебром. Когда Дора делает шаг в сторону, бриллианты переливаются разными оттенками, как будто пускаются в пляс. Они и впрямь изумительны. Дора приникает лицом к стеклу. Если приглядеться внимательнее, можно увидеть свое крошечное отражение в каждой грани.

– Какая красота, – шепчет она.

– И правда красота!

Из задней комнаты появляется мистер Клементс, в руках у него – поднос с кольцами. Худощавый мужчина в очках, с взъерошенной шевелюрой (каштановые с проседью волосы туго стягивает лента) напоминает Доре ученую выдру. Он неизменно носит одежду землистых оттенков, всегда завязывает галстук тугим узлом и выглядит так, будто его силком втиснули в узкий камзол. Это один из немногих джентльменов из дружеского круга ее родителей, с кем Дора продолжает регулярно общаться и от кого она переняла страсть к ювелирному делу.

В тот незабываемый год, когда Хелен, мама Доры, водила ее в «Клементс и Ко» каждую неделю, чтобы полюбоваться выставленным товаром, ювелир за чаем со сладостями пускался объяснять маменьке – с целью дальнейшего описания ее находок – разницу между природными и искусственными драгоценными камнями, рассказывал, где находятся лучшие месторождения бирюзы, откуда произошли опалы. Покуда они вели с маменькой эти беседы, мистер Клементс давал Доре коробку с бисером, чтобы девочке было с чем играть. Он же научил ее делать застежки и свивать проволоку, он подарил ей первый в жизни набор плоскогубцев и кусачек для металла.

Все ювелирные украшения, которые были у ее маменьки, изготовил мистер Клементс. Дора бережно трогает брошь с камеей, приколотую к вороту платья, – единственную уцелевшую вещицу из маменькиной коллекции, все прочие украшения Иезекия продал, прежде чем Дора осознала, что они исчезли. Мистер Клементс вырезал эту камею из раковины, которую Дора нашла на морском берегу в Пафосе. Простая, но элегантная камея изображает царственный профиль дамы в венке из виноградных гроздьев, ниспадающих на ее плечо. Маменька всегда позволяла Доре играть с камеей перед сном, и девочка вертела ее в своих маленьких ручонках, восхищаясь тонкой резьбой и ощущая ладошками ее прохладу. Эта брошь была на маменьке, когда она умерла.

– Мистер Клементс!

– Мисс Блейк! Как ты, моя дорогая?

– Что сказать, сэр, – Дора протягивает альбом, сжимая его обеими руками. – Я принесла новые эскизы.

Доре кажется, что на лице ювелира мелькает тень сдержанной досады, но он заглядывает под прилавок, ставит туда поднос с кольцами, достает кусок черного бархата, и, когда смотрит на нее вновь, у него уже вполне добродушный вид.

– Ну что ж, давай поглядим.

Дора кладет альбом на стеклянный прилавок и открывает ридикюль. Очень осторожно, одно за другим, она достает из него свои изделия. Три пары серег – каплевидные, в виде торпеды и шарообразные – сделаны из разных материалов: проволоки и жемчужной крошки, резного дерева и мрамора. Браслет из поддельного томпака[17], фальшивых гранатов, кружев и стекляруса, две броши в стиле воксхоллского стекла[18] из осколков зеркала, колье в виде шейной ленты с фарфоровыми пуговками, которые она выкрасила так, чтобы походили на агаты.

Напоследок Дора оставила колье из золотой канители. При золотистом свете горящих свечей она видит, как красиво выглядят голубые стеклянные овалы в новом обрамлении. Две ночи она потратила, работая над этой подвеской, взгромоздившись на высокий неудобный табурет, две бессонные ночи, после которых у нее разламывалась спина, но Дора необычайно гордится своей работой. Сколько тяжких усилий ушло на то, чтобы заставить тончайшую проволоку превратиться в двадцать крошечных витых цветков, которые симметрично расположились по обоим краям колье. Оно выглядит так элегантно, так роскошно. Это ее лучшее произведение.