И вот сейчас, когда я повела себя не совсем честно, я испытала некое эмоциональное удовлетворение. Я была на грани поимки, хотя ничего серьезного не произошло бы. Но сделав это, я получила заряд адреналина, которого обычно остерегалась, я не любила острые ощущения, сейчас же я сама на них нарывалась.

И даже вспомнив и наконец поняв свои ощущения тогда, когда я находила камеры слежения или видела следящего за мной человека, я поняла, что и в те моменты я испытывала восторг от прилива адреналина. Я больна?!

Через сорок минут мы прибыли в Ниццу.

— Какой отель? — спросил на удивление молчаливый водитель, который за всю дорогу не проронил ни слова.

— Самый лучший в городе, — сказала я гордо.

Через пять минут нас подвезли к еще более роскошному зданию нежели гостиница, в которой мы останавливались в Каннах. Здесь все было настолько шикарно и дорого, что глаза просто разбегались. Когда я шла к ресепшену, то думала, что ночь в таком отеле уж точно обойдется еще дороже, чем в предыдущем, но на мое удивление сутки стоили в два раза дешевле.

Зато номер был не только больше, но и поражал роскошью куда больше. Единственным минусом было то, что в нем только две спальни, просто не было в этой гостинице номера с тремя. Но нам хотелось быть вместе, поэтому не было ни у кого желания отпочковаться.

Ницца конечно будет у нас в очень жестких временных рамках, но никто не отменял подготовку к вылету в Париж. Поэтому я села за свой планшет и стала изучать рейсы на среду. Купив билеты на 16:20 в бизнес-классе французского авиаперевозчика, я стала изучать предложения по проживанию. Как завелось, в программы поиска входили такие параметры: пять звезд, близость к Эйфелевой башне.

Выбрав, по своему обыкновению, именитую сеть отелей и забронировав семейный номер на четыре спальни, тот самый, что был самым дорогим, я принялась за осмотр уже оплаченных апартаментов в Ницце.

Стулья, диваны, выполненные в стиле Людовика XIV с яркими необычными цветами обивки. Резные, покрытые лаком столы из красного дерева. Все просто кричало о роскоши, о той, которая, по сути, не нужна. Нужен комфорт и простота, но отельеры Лазурного берега, видимо, с этим не согласны.

Просмотренные мною отели в Париже были совершенно другими. Это и удивительно, ведь, по идее, одна страна, но насколько разные представления о комфорте. Если в Каннах и Ницце это дизайн в старинном стиле, то в Париже — современная отделка и меблировка.

— Мария, ты говорила, что хочешь купить билеты. Во сколько у нас вылет в Париж? — спросила меня мама.

— В 16:20, — улыбнулась я ей.

— Тогда у нас очень мало времени на осмотр города, — сделала она правильный вывод.

— У меня в планах прогулка по Английской набережной, порт Ниццы, археологический музей, музей Матисса и русский православный собор Святого Николая, — говорила я, заглядывая в свои заметки на планшете.

— На такси будем? — спросила меня Яна, я ей кивнула.

— Давайте начнем с набережной, тем более наш отель находится на ней, заодно проголодаемся и перекусим, — улыбнулась я и пошла быстро освежить макияж.

Когда я подошла к зеркалу, то заметила, что мое обычно довольно бледное лицо сегодня сияло румянцем. Ну наконец-то, подумала я, радуясь тому, что стала походить на задорную девицу, а не на снежную королеву.

Но моя радость быстро сменилась тревогой, когда я резко развернулась к выходу из ванной комнаты и стала терять равновесия от того, что у меня потемнело в глазах. Я ухватилась за полотенцесушитель и попыталась отдышаться. Потемнение в глазах не проходило, стали появляться красные расплывающиеся круги перед глазами, которые росли и исчезали, а потом появлялись вновь.

Это длилось около двух минут, а потом резко прошло. Что это было, в панике подумала я, боясь рассказать о случившимся маме и Яне. Неужели мои таблетки не действуют?! Я же их принимаю в строгом соответствии с рецептом!

Я посмотрела в зеркало и мое румяное несколько минут назад лицо приобрело серый оттенок, губы почернели. Ах вот, как я выглядела, когда меня видел в подобном состоянии Сергей и медсестра в Шри-Ланке! На меня смотрело очень неприятное существо, мало похожее на человека! Какой-то фрик из фильмов Тима Бартона.

Я подошла ближе к зеркалу и включила воду, чтобы смочить немного лицо. От прохладной воды действительно стало как-то легче, кожа стала приобретать естественные оттенки. И вдруг неожиданно у меня дико разболелась голова, но только не полностью, а строго в левой части. Казалось, что боль просто разрывала череп. Было просто невыносимо.

Я вспомнила, что доктор также прописал мне обезболивающее, если вдруг головная боль разыграется. Им не стоит злоупотреблять во время беременности, но если уж сильная мигрень накатила, то это единственный выход.

Выйдя из ванной, я прямиком пошла к кровати, чтобы достать из сумочки, что на ней лежала, свои лекарства. В одном шаге от своей сумки я распласталась на полу, потеряв сознание. Что было дальше, мне неизвестно…

* * *

Мои тяжелые веки стали подниматься, казалось, они были налиты свинцом. Я с трудом стала осматриваться, поворачивая голову. Я была в одноместной палате, на правой руке закреплена капельница. Во рту сладковатый металлический привкус. На прикроватной тумбе букет алых роз, тот самый, что в стиле моего героя. О, Боже, неужели он здесь?!

Почему никого нет рядом?! Почему ко мне никто не подходит?! Паника во мне стала расти. Потом я догадалась нажать кнопку вызова. Через минуту в палату вошла медсестра.

— Вы проснулись? — улыбалась она искусственной улыбкой, говоря по-английски.

— Да. Где моя мама? — сразу спросила я ее.

— Сейчас я ее позову, вы что-то еще хотели?

— А что произошло? — начала я допытывать.

— Вы беременны, видимо, утомились. Вам стоит поберечь себя, — говорила она, а я с трудом понимала ее английский.

Медсестра вышла из палаты, видимо, чтобы позвать маму, а я взглянула на часы. Было шесть часов. Понимая, что пробыла в бессознательном состоянии очень много времени, я стала расстраиваться. Со мной определенно что-то не так, стала я думать. Это не должно происходить! Накатившая волна паники обрушилась на меня потоком слез, мне стало себя ужасно жалко, поэтому я не смогла контролировать свои эмоции.

— Доченька! — услышала я взволнованный голос мамы. — Не плачь! Доктор сказал, что с детками все в порядке! — обняла она меня и стала гладить по голове так же, как и когда я, будучи пятилетней девочкой подала и обдирала коленки.

Я рыдала от всей души на груди у своей мамы, мне так хотелось поделиться с ней своими переживаниями и тревогами, но я не хотела ее пугать, поэтому и молчала. Были слышны лишь мои всхлипывания и ее слова: «тише, тише».

— Это что такое? — зашел в палату врач и сразу направился к моей кровати. — Почему вы плачете??? Я не давал такую команду, — мягко он улыбнулся.