Вейка тем временем суетилась вокруг Тали, помогая остановить кровь, лившуюся из разбитого носа. Милек же внимательно изучал лежавшее на полу тело, шарил в карманах. Нашел кошелек, подкинул его в руке, одобрительно хмыкнув.

– Жив, – прокомментировал Милек тревожный взгляд девушки. – Добить?

Тали помотала головой, отвела в сторону руки Вейки и склонилась над Виллемом. Возможно, когда-нибудь она пожалеет о своем решении. Возможно, другая она – та, что дралась не хуже мужчин и не сломалась под пытками – прикончила бы графа, пользуясь его беспомощностью. Но нынешняя Тали так поступить не могла. Она не знала той девушки, о которой рассказал Виллем, но чувствовала всем сердцем, что не способна убить человека, каким бы ужасным он ни был, тем более если этот человек безоружен и лежит себе спокойно лицом в пол.

– Из благородных, – дала свою оценку неподвижному телу Вейка.

– Да, – снова поскреб затылок парень и, глядя на Тали, доверительно сообщил: – Мотать отсюда надо. А ты придумай, что сказать хозяину. И содомиту, когда он очухается, – с этими словами парень высыпал Вейке в ладони половину монет из кошелька Виллема. – Собирайся, валим, – предназначалось уже Тали.

Служанка, перешагнув через графа, повисла на шее Милека, жадно целуя его. Парень неохотно прервал поцелуй и, шлепнув девицу по крепкому заду, пошел за вещами. Вейка подскочила к Тали, чмокнула в щеку на прощанье.

Рассвет они встретили в пути. Милек, не спавший ночь, дремал в седле. Тали вначале подивилась такой способности, но потом поняла, что это привычный для него отдых.

Когда солнце поднялось достаточно высоко и по тракту, поднимая пыль, принялись сновать повозки и экипажи, Милек заметил, что его спутник постоянно оглядывается и тревожно вжимает голову в плечи, стоит только показаться одинокому всаднику. Рассудив, что, хоть ночной гость его нового друга не скоро сумеет сесть в седло, ему ничто не мешает отрядить за ними погоню, Милек решил прибавить ходу и при первой же возможности сменить дорогу.

Парень держал путь в ставку герцога д’Ирва и направлялся туда не первый раз, поэтому дорогу до границы знал хорошо. Ехать к самой границе, а уж тем более к герцогу в планы девушки не входило, и она уже пожалела, что назвала Милеку именно эту причину своего путешествия. Но поняв, что с попутчиком удобнее и безопаснее, а после переправы можно исчезнуть не попрощавшись или придумать благовидный предлог для изменения маршрута, Тали выразила признательность и за спасение, и за сопровождение.

Едва на тракте появилась развилка, Милек, не раздумывая, свернул на нее, и девушке ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Дорога вела к одной из деревень, до которой, по словам парня, было полдня пути и через которую тоже можно добраться до переправы, хоть ехать и дольше, чем по тракту.

Путешествие надоело баронессе еще в самом его начале. Короткие привалы – ноги размять – не приносили отдыха. Еда всухомятку – голод забить – не доставляла удовольствия. Погода не радовала. Небо безоблачное – плохо. Солнце палит. Голова под уродливой шапкой преет. Тали хотела последовать примеру Милека, который был простоволос и вполне доволен жизнью, но боялась сомлеть на солнце. Еще упадет в обморок, начнет приятель приводить ее в чувство, тут и откроется, что никакой она не паренек. Поэтому шапочка осталась на прежнем месте, досаждать владелице.

Красота природы не трогала измученного сердца баронессы. Дорога, петлявшая вдоль полей и пролесков, заставила бы иного путника замереть в восхищении, но Тали никакого восхищения не испытывала. Вокруг родного поместья такой красоты вдосталь. Вот только дома, если устала, можно удобно устроиться в кресле, и никто тебя не потревожит, еще и чаю нальют или лимонада.

Мыслями своими девушка со спутником, понятное дело, не делилась. Страдала молча. Тот, если и обратил внимание на дурное настроение попутчика, вида не подал. Списал на бессонную ночь и пережитое от встречи с приблудным содомитом потрясение. Да еще на отсутствие опыта. Невооруженным глазом видно, что паренек впервые так далеко с поручением направился. Зеленый еще. В седле сидит, как дрын проглотил, что гвардеец на параде. Поводья теребит без нужды, а надо бы расслабиться и дать лошади волю. Она сама пойдет, без понуканий. Видно же, лошадь к такой работе, в отличие от всадника, привычная. Но Милек не лез к спутнику ни с советами, ни с помощью. Наступит время – своим умом дойдет. Помотает его по стране, научится в седле есть, в седле спать. А пока Милек делал ненужные ему привалы, чтобы мальчишка не спекся раньше времени.

К вечеру, когда добрались до места, Тали чувствовала себя совершенно разбитой.

Оказалось, в деревне Милек был персоной широко известной. Вот только слава эта, судя по перекошенным лицам попадавшихся навстречу мужиков, имела неприятный душок и сулила недоброе.

– Неудачники, – спокойно ответил он на вопросительный взгляд девушки и широко улыбнулся.

– Не пришлось бы нам отсюда среди ночи сбегать, – прокомментировала Тали, на что парень лишь пожал плечами, оставляя все на волю богов.

В приютившей путников крестьянской избе Милек уже бывал. За символическую плату им позволили переночевать на сеновале, накормить лошадей и разделить с хозяевами трапезу. За ужином Милек вежливо общался с хозяйкой дома, развлекая ее байками из своей насыщенной событиями кочевой жизни и последними новостями большого мира. При этом он старательно игнорировал зазывные взгляды хозяйской дочери.

Девушка оказалась недурна собой, и Тали искренне недоумевала, почему Милек всячески избегает ее внимания и не сыплет комплиментами, что было привычной для него манерой общения с представительницами прекрасного пола. Однако, когда на кухне появилось трое могучих мужчин, Тали поняла причину сдержанности спутника. Молодая пейзанка в присутствии хмурых братьев сникла и стала вести себя, как полагается дорожащей своей честью девице.

После ужина Тали собралась помыться в нетопленой бане. Милек порывался составить компанию, но, встретив отпор в виде сбивчивых, несуразных возражений и списав стеснительность попутчика на недавно перенесенную душевную травму, терпеливо дождался своей очереди, после чего куда-то пропал. На сеновале появился уже глубокой ночью. Девушка сквозь сон слышала, как он взобрался на свою лежанку, что-то сказал ей и, не дождавшись ответа, уснул.

Весь следующий день они провели в дороге. За спиной оставались селенья, обширные пастбища и заливные луга, где крестьяне косили траву. Было несколько привалов среди таких сенокосов, во время которых Милек, окруженный веселыми деревенскими девками и молодыми бабами, не сдерживал природного обаяния, в результате чего сумки путников пополнялись свежей провизией, а спины дымились от прожигавших их злобных взглядов мужиков.

Ближе к ночи приятели добрались до большого поселения, раскинувшегося на берегу широкой реки Эброльи и носившего название Дубравы. Видимо, это и были те самые то ли Пеньки, то ли Дубки, про которые говорила кормилица.