Алексей выскочил из «жигуленка», красиво дернул затвор и встал в стойку.

— А ну назад! Сесть в машину!

«Во дура, — покачал головой Иванов. — А как красиво стоит, неужели перед зеркалом репетировал?»

— Опусти оружие. — Сергей махнул рукой и обернулся к джипу. — А вы, как мне кажется, уже отремонтировали машину. Продолжайте движение.

Громилы, посмеиваясь, упаковались в джип. Последним сел на пассажирское сиденье Левин.

— Нехорошо, лейтенант, нарушаете правила. Пьете, наверное, много. Нехорошо. И одеты не по форме. — Мальчишка сморщился, покачал головой и хлопнул дверцей.

— О чем это он? — спросил обалделый Лагутин.

Иванов покрутил в руках фуражку:

— Об этом.

— А кто это?

— А что, не видно?

— Ну, в общем, конечно…

— Вот око и есть. Говно. В чистом виде.

Сергей потер ладонями щеки, словно отгоняя неприятный сон.

— Зря ты за автомат схватился. Не стоило.

— Так они же…

— Ничего бы они не сделали. Не делай поспешных выводов. А то всю жизнь на перекрестке простоишь.

«Впрочем, чему я его учу. Тоже мне, умный нашелся. — Сергей плюнул. Достал сигарету, закурил. — Я, что ли, в кабинете?»

Солнце нырнуло за тучи. Больная голова требовательно желала пива. Потом холодненькой водки. Полночи не спать. Пить. Закусывать сигаретами и паршивыми соевыми пельменями.

Из транса Иванова вывел голос Алексея:

— А это еще кто? Сергей обернулся.

Лихо перескакивая из полосы в полосу, по дороге неслась черная, блестящая махина «мерседеса». Синие номера, но без мигалки.

— Подарок, — ответил Иванов и рванул наперерез.

Свисток грубо разорвал дорожный гул. Сергей, вкладывая всю свою злобу в этот свист, замахал палкой.

«Один черт, уже терять особенно нечего!» — крутилось в голове.

В это время в «мерседесе» водитель удивленно поднял брови.

— Извините, Константин, — обратился он к пассажиру. — Сейчас уладим.

— Ничего, ничего, — отмахнулся Орлов.

Когда машина затормозила, едва не наехав на ноги Иванову, Сергей зло откозырял:

— Здравствуйте. Лейтенант Иванов, дорожная милиция. Предъявите документы!

— Слушай, лейтенант, ты что, не видишь, что за номера? — удивился водитель, протягивая корочки.

— Вы нарушили правила дорожного движения. Проблесковых маячков нет. А номера, извините, не избавляют вас от соблюдения правил. Так что прошу документы, и пройдемте в машину.

— Лейтенант, ты вообще соображаешь? Это машина администрации президента. Ты точно уверен?! — Водитель пристально всмотрелся в лицо Иванова. — Я один звонок сделаю, и ты улицы…

— Погодите, — неожиданно вмешался пассажир. Он наклонился к водителю, чтобы видеть лицо милиционера. — Как вас зовут?

— Лейтенант Иванов… — ответил Сергей, зло рассматривая вопрошавшего. Полноват. Рыжая бородка, жидкие волосы, очки. Не спортсмен. И дзюдо явно вне зоны его увлечений. Как и теннис. Наверное, какая-то шишка средней руки, очередной денежный чиновничий мешок.

— Нет, а имя? Ивановых, вы простите, много.

— Сергей Васильевич Иванов. Жаловаться можете…

— Нет-нет. Я не для этого… — Странный пассажир замахал руками и откинулся на сиденье.

В воздухе повисла долгая тишина.

Водитель кивнул пассажиру: «Что делать-то?»

— Ну, иди, правила есть правила…

— Блин. — Водитель шмыгнул носом и вылез наружу. «Теперь точно задница, — думал Иванов, идя к ментовскому „жигуленку". — Теперь даже в электрики не возьмут. Только дворником и то по блату».

Из разных Интернет-ресурсов:

«…развал СССР принес России только пользу — в экономическом плане…

…По порядку. Резкого сокращения населения — нет. Серьезного роста смертности — нет. Падения уровня жизни — нет, есть значительный рост. И НАТО нам не враг».

Структурно все предъявленные работы можно было разложить на две полки.

И подписать их соответственно.

«Ударить рублем». Сюда легло две тоненькие папки. Откровенная отписка. В одной весьма пространно говорилось о том, что необходимо дифференцировать уровень зарплат работников милиции. В другой прямо выдвигалось требование повысить денежные дотации и увеличить льготы. Мол, воруют и взятки берут от нищеты.

«Кадровый вопрос». На эту полку ложились все остальные документы. Однако подходы во всех случаях были одинаковые. Кадровая реформа, замена одних винтиков на другие. Тех, кто уже наворовал, на тех, кто еще не успел.

Константин, прочитав все предложенные бумажки, еще вчера к вечеру разложил папки на две стопки.

Утром они были первым, что бросилось в глаза.

Он осторожно, как к бомбе, подошел к столу.

Взвесил одну пачку, взвесил другую. Сложил воедино и засунул подальше. Под стол, где пылились старые, ненужные бумаги и газеты. Удовлетворившись этим символическим уничтожением нежити, Костя двинулся на кухню заваривать первую утреннюю кружку кофе.

Чиновники шли по стандартному пути, который когда-то давным-давно считался оригинальным. Воруют? Взятки берут? Традиционным методом борьбы с этим всегда было наказание. Посадить. Расстрелять. Загнать в бараки и обнести колючей проволокой. Чтобы белые медведи всех не пожрали… Потом неожиданно пришло осознание того, что воруют обычно не от хорошей жизни. То есть вору и взяточнику вместо наказания надо просто «дать денег». Повысить уровень жизни, исключая, таким образом, стимул к воровству. Эта хитрость имела глубокие корни, откуда-то с очень Дальнего Востока. Некогда один японский император, желая обезопасить себя от генерала-заговорщика, входящего в свиту, на прогулке тет-а-тет дал злокозненному вояке свой меч. Тяжело, мол, старику таскать железяку. И беседовал о цветах. После этой беседы найти более преданного генерала найти было трудно. Хитрый психологический ход получил название «испытание доверием».

На Руси традиционно любили крайности. И коли наказывали, то строго, а если уж испытывали доверием, то с развращающим эффектом. Простая мысль, что повышение зарплат и улучшение уровня жизни должно сочетать с откровенно драконовской системой наказаний, в голову чиновников не приходила.

Идея «дать денег» ментам, чтобы привить им таким образом отвращение к взяточничеству и воровству, была мертворожденной с самого начала.

Белый, нахально рекламируемый по телевизору чайник упорно не желал закипать. Хваленый французский «Мулинексз» — «Дизайн для дома» не переваривал московскую воду, даже пропущенную через фильтр. На спирали накаливания осаждалась известковая накипь. Чайник упорно жрал электроэнергию, работая на карман Чубайса.