На следующей странице находился снимок всей семьи. Взгляд Аманды остановился на Дэниеле. В смокинге он был неотразим.

Затем ее взгляд упал на стоявшую возле него женщину.

— Вот именно, — догадавшись, на кого смотрит Аманда, произнесла Карен. — На свадьбе вдруг появилась Шерон. Никто не знал, как на это реагировать.

Бывшая жена Дэниела, изящная, стройная блондинка, выглядела значительно моложе своих сорока лет. В светлом платье, с цветами, вставленными в прическу, она вполне могла конкурировать с невестой.

— Мы с ней абсолютно не похожи? — неожиданно для себя самой спросила Аманда.

— Слава богу, у вас с ней нет ни капли общего, — тотчас откликнулась Карен.

— Зато Шерон понравилась Дэниелу. — Карен повернулась к Аманде.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что он развелся с ней.

— Но вначале все-таки женился.

— Ерунда. Он любит тебя.

Аманда покачала головой.

— Это всё слова.

Карен сжала руку Аманды.

— Ты — добрая, умная, интеллигентная, любящая…

— А она — стройная, хрупкая, с чувством стиля в одежде и умением поддерживать светскую беседу на нескольких языках.

— И при этом бессердечная и истеричная.

— Но она великолепно выглядит в вечернем туалете.

— Ты тоже.

Аманда грустно улыбнулась.

— Ты не видела меня в праздничных нарядах уже сотню лет. Более того, я и сама-то не припомню, как в них выгляжу.

— Может быть, пришло время тряхнуть стариной?

— А что, я могу даже обойтись без лифчика, — доверительно проговорила Аманда. Карен хмыкнула:

— А я вообще в нем больше не нуждаюсь.

У Аманды все похолодело внутри. Как можно было совершить такую бестактность! Заговорить о лифчике с женщиной, у которой недавно удалили обе груди!

Она попыталась что-то сказать, извиниться, но Карен решительно прервала ее:

— Даже не думай извиняться. Ты заговорила о груди только потому, что начисто забыла о моей операции. Давай лучше обсудим вот что. Мы с тобой обе согласились с тем, что у Шерон нет ничего, кроме ее внешнего вида, не так ли?

— Ну, допустим, — неохотно признала ее собеседница.

— Значит, именно этим она и очаровала Дэниела. Ясно, к чему я клоню?

Аманда невольно окинула взглядом свои простые синие брюки и белую блузку.

Какого черта она должна беспокоиться о своей внешности? Ей ни к чему нравиться Дэниелу. Все, чего она хочет, — это чтобы он пропал раз и навсегда из ее жизни.

Однако поцелуи, цветы, воспоминания… Что-то явно происходило в ее душе, и она не знала, как бороться с этим.

— Пап! — окликнул отца Коллин и пододвинул к нему листок бумаги.

Голос сына вывел Дэниела из размышлений о том, понравились ли Аманде его розы. Он усилием воли заставил себя вернуться к окружающей действительности и сфокусироваться на происходящем обсуждении дел в компании.

Дэниел взглянул на переданный ему лист с цифрами и, обращаясь ко всем присутствующим, громко сказал:

— У моего сына есть весьма любопытные данные.

Все повернули голову в сторону Коллина.

— Цифры по Испании и Германии выглядят многообещающими, — начал тот. — Во Франции доходы небольшие, в Японии, учитывая стоимость перевода, и вовсе минимальные.

И Коллин принялся подробно описывать ситуацию с продажами. Вслед за Коллином слово взял Майкл, брат Дэниела:

— Схожая картина и с продажами журнала «Пульс». Мне кажется, есть смысл обсудить вопрос о снижении стоимости доставки журнала из Франции в Квебек.

— Согласен, — кивнул Коллин. — А кроме того, я предлагаю в ближайшее время сосредоточить наше внимание на деятельности немецкого и испанского филиалов. А затем уже решать остальные проблемы.

Минут через десять совещание завершилось.

Все начали расходиться.

Дэниел уже встал из-за стола, собираясь отправиться к себе в кабинет, но Коллин остановил его:

— Пап, у тебя есть свободная минутка?

— Конечно, — ответил Дэниел, опускаясь обратно в кресло.

Прежде чем начать разговор, Коллин несколько секунд рассеянно играл ручкой, наконец, собравшись с духом, спросил:

— Что происходит?

— О чем ты?

Коллин посмотрел ему в глаза.

— Ты сегодня явно не в себе. На совещании мне пришлось трижды прикрывать тебя. Что тебя так сильно беспокоит и отвлекает от дел?

— Ничего подобного. У меня все хорошо. Просто немного задумался.

— О маме?

— Нет, о бизнесе.

— Не сомневаюсь. Теперь мне понятно, почему так сияли твои глаза. Ты мечтал о расширении французского рынка.

— Ну что ты вечно придумываешь? Ничего мои глаза не сияли.

Коллин перестал шутить, положил ручку на стол и серьезно спросил:

— Чем ты занимаешься, отец?

Дэниел несколько секунд обдумывал его вопрос…

— В каком смысле?

— Вчера ты был в суде.

— И что? Я пытаюсь убедить твою мать сменить специализацию. Ты прекрасно знаешь об этом.

Коллин слегка покачал головой и, устало улыбнувшись, посмотрел на отца.

— Ох, отец, отец! — Дэниел приподнял брови.

— Ну что, что?

— Признайся!

— В чем я должен признаться?

— Ты влюбился в маму.

Глаза Дэниела широко раскрылись от удивления.

— Что?!

— Ее работа тут совершенно ни при чем!

Мужчина ничего не ответил и с недоверием покосился на сына. Тот ничего не знает про поцелуи. Откуда?

Коллин вновь заговорил:

— Я разговаривал с Брайаном. Мы оба считаем, что это хорошая идея.

— Что вы считаете хорошей идей? — не понял Дэниел.

— Если вы с мамой снова будете жить вместе.

Дэниел всплеснул руками. Вот это да!

— Но тебе так просто не удастся уговорить ее. Однако, если постараешься, у тебя все получится.

— Твоя уверенность вдохновляет.

— Мы считаем, оно того стоит.

— Вы так полагаете?

— Абсолютно! И учти, она любит устрицы.

— Да у нее наверняка уже есть какой-нибудь красавец ухажер.

— Ошибаешься, у нее давно никого нет.

Дэниел замер. Что значит — «давно никого нет»?